Возле клеток с крупными хищниками толпилось много любопытных. Андрей протиснулся вперед. Тиграм только что бросили еду. Могучий медлительный зверь наступил лапой – толстой, как полено, – на кусок сырого мяса в несколько килограммов весом и, покачивая тяжелой головой, пристально глядел на людей. Потом он негромко рявкнул, улегся на пол клетки. Одним оттянутым когтем передней лапы приподнял весь кусок и зубами стал отрезать мясо, сокрушать и дробить кости, неторопливо пожирать добычу.
А из других клеток в это время неслись яростные, жалобные крики, вопли. В тревожный час кормления рычали гиены, делили добычу шакалы, кусали, рвали друг друга дикие собаки динго, заключенные все в одну клетку. Находясь в руках человека, звери продолжали жить по законам леса.
Андрей оглянулся. Аллочке все уже надоело, Ева сидела с ней на скамье. А где Маузер?
Геворк двумя руками удерживал пса за ошейник.
Даже издали было видно, что он едва справляется с собакой. Андрей бросился на помощь:
– Что случилось?
– Да вот, задурил.
Вся шерсть на спине Маузера, от загривка до хвоста, стояла торчком. Пес сгорбился и стал похож на гиену. Хвост поджал глубоко, под самый живот. Лязгал зубами и скулил. Никогда еще Андрей не видел его в таком жалком состоянии.
– Сидеть! – приказал Геворк.
Маузер неохотно подчинился.
Геворк стал резким голосом подавать одну за другой знакомые команды:
– Стоять!.. Лежать!
Отбежав, крикнул:
– Ко мне!.. К ноге!.. Голос!
Привычные распоряжения вернули Маузеру утраченное равновесие. Он угрюмо выполнил все, что от него требовалось. Правда, пролаял он чуть слышно, но и это было уже доблестью. Шерсть понемногу улеглась, хвост нормально опустился к скакательному суставу. Только глаза тревожно метались и выдавали смятение.
– Понимаешь, такой подлец… Как только запахло хищниками, он свихнулся. Уж и мимо шакалов прошел вздыбленный. Упирался, но подчинился. Ведь он знает, что со мной шутки плохи. Ну, а потом лев рявкнул – так его словно смыло. Он и меня утащил, как осенний листочек.
– Ну и смирись, – посоветовал Андрей. – Пойми и прости его. Лев, знаешь ли, дело нешуточное.
– Ни черта! Он у меня и на льва пойдет, подняв хвостик. Я эти душевные переливы поощрять не намерен.
Геворк намотал на руку поводок:
– Рядом!
Маузер сделал несколько неуверенных шажков, шумно втянул носом воздух – и остановился.
– Вот какую он взял новую моду – упрямится, подлец! Теперь его надо убить или сломить. Вперед!
Пес заворчал. Шерсть снова вздыбилась. Он уперся в землю передними лапами, оскалился. Было ясно, что он не может идти туда, куда его посылают.
