Через пять с половиной часов сел на сталинградском аэродроме. Предъявил предписание и попросил помочь моему механику сменить лыжи на колёса.
– Сменить-то мы сменим, – сказал начальник аэродрома, – только как вы подниметесь на колёсах с такого глубокого снега? Я вас даже на старт не имею права пустить.
– Но у меня предписание!
– A y меня инструкция. Могу выпустить только на лыжах. Я решил запросить Астрахань о возможности принять меня на лыжах, а колёса взять с собой. Мне ответили, что в Астрахани совершенно нет снега.
Сменил я всё-таки лыжи на колёса и стал уговаривать начальника аэродрома разрешить мне порулить по снегу для пробы. А вдруг что-нибудь выйдет и я оторвусь?
Начальник разрешил мне «только попробовать».
Поднимая облака снежной пыли, я вырулил на старт. Даю полный газ. Машина то зароется в снег, то вылезет на утрамбованное лыжами место. Смотрю на скорость – шестьдесят, восемьдесят… Добавляю форсаж – мотор заревел ещё сильнее. Скорость – сто! Рванул ручку на себя, вырвал колёса из снега _ машина повисла в воздухе. Я не дышу – боюсь свалиться на крыло. Но, коснувшись два раза снега колёсами, наконец отрываюсь от земли.
После такой «пробы» подъёма в Сталинграде я через два часа благополучно опустился на астраханском аэродроме.
На другой день вылетел в разведку. В Астрахани меня предупредили: «В случае надобности можете сесть в форте Александровском. Там для вас приготовлена база. Её организовал опытный человек – старый лётчик. Он знал ещё первых русских пилотов: Уточкина, Кфимова и Россинского… Так что всё будет в порядке. Садитесь там спокойно».
После разведки подлетаю к форту Александровскому. Сразу заметил четыре костра по углам площадки. По всем правилам была выложена буква «Т».
Делаю круг, меряю глазами площадку, и кажется она мне очень уж маленькой. Для самолёта Уточкина она, быть может, и была бы хороша, но для моего!… Мне надо метров пятьсот самое меньшее, а тут хорошо, если триста наберётся.
Возвращаться обратно поздно – бензин на исходе. Делать нечего, примериваюсь я к этому «пятачку», осторожно захожу на посадку. Около посадочного «Т» касаюсь земли, мотор на всякий случай выключаю. Площадка кончается. Начинаются бугры, ямы. Машина зарывается левым колесом в песок, резко повернула вправо, послышался треск – и всё затихло.
Я быстро выскочил из машины. Вижу – помялось крыло и сломано левое колесо.
Пока я осматривал машину, ко мне подбежал человек с испуганным лицом. Это и был «авиационный специалист».
