– Вы что это, греете воду? – спросил я. – Знали, что мы прилетим?
– Нет, – отвечает Падалка, – это на всякий случай. Мы хотели сами попытаться запустить мотор.
«Молодцы! – подумал я. – Еле на ногах стоят, а не сдаются!»
Через два с половиной часа мы запустили мотор. Товарищи поели, пришли в себя. Они крепко жали нам руки, полезли было целоваться.
– Что вы! – отмахивался мой бортмеханик. – Посмотрите на себя: на кого вы похожи? Только после бани здороваться будем…
После бани в Анадыре все собрались на товарищеский ужин.
– Кто этот рыжий сидит за столом? – спросил я тихонько у соседа.
– Что с вами, Михаил Васильевич? – ответил мне тревожным вопросом сосед. – Ведь это же Падалка!
И под общий хохот он принялся нас знакомить.
Однажды к нам на зимовку пришёл огромный белый медведь. Первыми медведя заметили собаки и с громким лаем окружили его.
Услышав шум, мы схватили винтовки и выбежали из дома. Бедный мишка, как ни пытался, не мог уйти от собак. Одна схватила его за заднюю лапу, и только он хотел ударить её, как вторая схватила за другую. Они так завертели его, что он наконец сел и стал озираться.
Собаки, усевшись в кружок, ожидали удобного момента, чтобы снова напасть.
Мы подошли совсем близко. Радист Иванов вскинул винтовку. Лётчик Мазурук остановил его:
– Давайте сначала сфотографируем его, а потом уж убьём.
Мне стало жаль мишку, и я попросил товарищей не убивать его. Все со мной согласились.
Теперь надо было набавить «пленника» от собак. Мы начали стрелять вверх.
Эх, как он сорвался и, не обращая внимания на укусы собак, дал тягу в торосы! Там он бросился в первое попавшееся разводье и ушёл от собак.
Зимовщики не очень любили медведей. Встреч с «хозяином» северных пустынь у каждого из них было немало. Чаще всего медведи убегают от человека. Но не всегда. Это зависит от того, голоден медведь или сыт. Сытый он не нападает, но если ему хочется есть, то всё живое он считает для себя подходящей пищей. Не раз приходилось встречать склады, разграбленные этими «коренными жителями». Они могут съесть буквально всё, что удастся стащить. Один раз мы нашли в желудке убитого мишки бинты, аэродромные флажки и другие не имеющие отношения к еде предметы, которые он почему-то принял за съедобные. Поэтому капитан «Челюскина» Воронин, последним оставляя льдину, задержал на несколько минут самолёт. Когда его спросили, почему он так долго возится, уж не жалко ли ему расставаться с лагерем, он ответил:
