Тая с тоской посмотрела в окно.
– Кончились времена безделья. С этого момента труд станет твоей прерогативой.
Что значит это слово, тетка не знала. Просто ей нравилось рычать.
– Да, прер-р-рогативой! Прикажешь автоматике вымыть полы и скачаешь из интернета новые меню. Плита загрязнилась – включишь режим самоочистки. Ах да, – в голосе мачехи зазвучало торжество, – я грохнула спам-фильтр[17] на нашем семейном ящике. И настроечки попутала. Так что письмишки придется сортировать. По бизнесу в одну папочку, поздравительные в другую, личные в третью. Спам и вирусы сложи в мусорную корзину.
– Не стану.
– Ах, не станешь?! Ну тогда я заблокирую выход в интернет.
Тетка считала это самым ужасным наказанием. Еще бы: лишиться «мыльных опер» и болталок! Тайка в ответ только фыркнула: испугали паутицу голой жо…
Тут-то и началось.
Тетка закатила истерику. Высказала все: и про нынешнюю молодежь, и про неблагодарных девиц, что дерзят благодетельницам, а после в подоле приносят. Закончилась лекция неожиданно:
– Раздевайся, – приказала Ефросинья.
– Зачем это? – Тайка растерянно захлопала ресницами.
– Раздевайся, раздевайся. А то я не знаю, как ты перед парнями хвостом вертишь. Этой самой своей жо. Ну?..
Тетка не шутила. Она выписывала специальный педагогический журнал «Викторианский домострой», где подробно рассказывалось, как наказывать непослушных детей. Та пожала плечами и стянула джинсы, затем футболку.
– Так дома посидишь. А то завела моду… И ухажер этот твой постоянно в окна пялится.
– Какой ухажер?! – опешила Та.
– Тьфу, стыдобища! Хоть бы госпожи Утан постыдилась!
Спрятав одежду, Ефросинья заперла шкаф и отключила синтезатор.
– На, держи, – бросила ночную рубашку до пят, – коленки прикроешь, дурища.
И ушла.
Тайка осталась сидеть у окна.
На душе было гадостно…
Вокруг полумрак и тишина. Тикают ходики на стене, отмеряя Тайкино время. Кажется, что теперь всегда так будет: сквознячок по босым ногам, жаркая полоса на полу.
И одиночество, одиночество до самой смерти… Ей исполнится тридцать или сорок, она станет пожилой старушкой, начнет чатиться с другими старушками на «Завалинке», а Фрося все так же будет хлестать ее по щекам и запирать в комнате.
– Ладно, – сказала Тайка сама себе, – хватит носом хлюпать. Пора действовать.
Она вытерла мокрые щеки и через силу улыбнулась.
Итак, что у нас есть? Двери заперты, окна тоже. Позвать на помощь не получится, да и кого? Дылду эту, которая реблягу-ашами питается? Ага. Хи-хи два раза.
