— Паш? Что случилось? Сюда едет милиция? Или… — от одной мысли об этом у меня похолодело в груди, — или еще кого то убили? Кого?!
— Не волнуйся, все живы, слава богу. — Павел обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Но у тебя такой голос… я испугалась…
— Прости… Мне, и правда, хреново. Как никогда в жизни…
Я погладила его по волосам.
— Расскажи.
— Да нечего рассказывать. Я только что разговаривал с матерью. Она в истерике. Теперь меня обвиняют в обоих убийствах. Хоть одно хорошо, с тебя все обвинения автоматически снимаются. Если мы не станем распускать язык, менты никогда в жизни не докопаются, что нас с тобой может что то связывать… Хотя, как выяснилось, нас ничего и не связывает…
— Я дам показания насчет того мужчины у калитки…
— Дашь, конечно. Только теперь они будут иметь очень маленькое значение. В деле появилась улика, которая с легкостью перевесит все остальные. Они нашли пистолет, из которого застрелили Володю.
— А при чем здесь ты?
— Он зарегистрирован на мое имя. На нем мои отпечатки пальцев. И нашли его при обыске в моем доме. В сейфе. На ручке сейфа тоже исключительно мои пальцы. Добавь сюда отпечатки на кочерге, показания охранника. Картина ясная. Даже то, как быстро я направился в бега, свидетельствует против меня.
— А мотив? — Прошептала я.
— Убийственный. — Усмехнулся он. — Эти двое цинично обманывали самого дорогого для меня человека, мою мать…
— Ты хоть можешь предположить, как пистолет попал в твой сейф?
— Естественно. Я сам положил его туда сегодня утром.
— Сам? — Изумилась я. — Ничего не понимаю.
— Все так просто, что даже рассказывать неудобно. Пистолет утром принесла мама. Он уже довольно давно валялся у нее, а когда начались все эти убийства, она начала беспокоиться за меня. Ведь непонятно, кто убивает и зачем… Кто может поручиться, что третьим не стану я? Короче, она принесла мне оружие для самообороны, чтобы в момент опасности мне было чем защититься. Я запер его в сейф. От греха подальше.
— А теперь она отказывается подтвердить, что это она принесла пистолет? — Не поняла я.
— Я запретил ей это делать. Она устроила настоящую истерику по этому поводу. Но я смог ее убедить.
— Я не понимаю…
— Как только милиция услышит об этом, они начнут подозревать маму… Они и так пытаются пристегнуть ее к этому делу, только никак не найдут зацепку. Ее признание станет для них просто подарком… Ее обвинят в убийстве мужа, ну, а его любовника, по прежнему, оставят за мной. Мне пользы никакой, и, окажись мать в тюрьме, заняться этим делом будет некому.
