— Да? Ладно, объявим ему строгий выговор, с предупреждением. Когда вернёмся… — Белый сделал паузу и уже серьёзно спросил:
— Что у нас со змеёнышем?
— Полный ажур! — Барон подавил очередной зевок. — Поработали с ним в ударном темпе. Как врач прописал. В первый день начали со «льда», вкатили правильную дозу. Я пару раз заглядывал к нему. Заглючил сразу так…
— Подробности меня не интересуют. Я спрашиваю тебя конкретно, можем ли мы его отпускать?
— Думаю, можем. Он гарантировано в «системе», будто всю жизнь зависал. Без геры его так кумарит! Четыре дозы в день — его минимум. Не, не соскочит!
— Смотри. За ошибку придётся отвечать.
— Не придётся. Хотя, если честно, я не понял, зачем все эти заморочки. Наделали бы ему дырок на венах, потом задвинули передозировку и нарисовали «смерть за рулём». Заодно и папу…
— Тебе не нужно ничего понимать, — опять перебил Белый. — Запомни лишь одну аксиому. — Его взгляд словно остекленел. — Смерть не страшна, страшно её ожидание!
Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Затем Белый чуть подался вперёд и тихо сказал:
— Теперь слушай сюда…
Уже через минуту Барон забыл и про сон, и про свой остывающий на кухне чифирь, и про давешнюю обиду. После того, что он услышал, у него отныне по гроб больше не было права делать Белому никаких предъяв. Даже самых малюсеньких. Даже мысленно!
— Ты всё понял?
— Вроде да.
— Значит, сейчас пьёшь свой «нектар» и едешь прямо туда. Я выеду через час с Лосем и буду ждать тебя на хате. Привезёшь этого вилялу в перьях, проводишь ко мне, сам вернёшься в машину.[41]
— А Лось?
Белый достал сигарету, закурил и только потом ответил:
— Лось отвезёт меня и — назад. Там он нам, само собой, не нужен. Ещё вопросы есть?
— Нет, вроде.
— Тогда — действуй! — Он небрежно взял со стола и перекинул Барону конверт. — Только смотри, артист, слова выучи!
Барон забрал конверт, поднялся и направился к двери. Однако Белый снова окликнул его:
— Скажи этой, — кивнул он на кофейный столик, — пусть зайдёт и унесёт всё.
Уже через минуту, постучав, в кабинет впорхнула всё та же русалка.
— Звали, Пётр Ильич?
— Не исключено, — довольно мрачно ответил он, вставая. — Убери это.
Девушка едва заметно улыбнулась и, наклонившись, стала составлять кофейник и чашки на поднос.
Белый неспешно приблизился к ней сзади и, задрав юбку, грубо разорвал тонкий шнурок кокетливых трусиков.
* * *
Круглов с заметной обеспокоенностью погдядывал на своего начальника, остановившегося у окна вполоборота к нему.
