— Вода все-таки есть, правда?
— Есть, только низко стоит. Никто даже не помнит такого низкого уровня. Это плохо. Для всех плохо.
— Чем же?
— Ну, кое-что, прежде скрытое под водой, может выйти наружу.
Где это происходит? Вообще происходит ли? Садовник оглянулся на Эверглейдс.
— Твоему отцу и мисс Ане в одном повезло, что живут у пруда, — не приходится им глядеть на чужой задний двор.
Джек взглянул на бесконечное поле травы.
— Вид действительно панорамный.
— Панорамный? — переспросил Карл. — Как это?
Он с трудом подыскивал объяснение, распростер руки.
— Ну, широкий... объемный.
— Панорамный... красиво.
— Конечно. Панорамный вид красивый, но, по-моему, ты хотел сказать что-то другое.
— Правда. Плохо... что они совсем рядом с Глейдс... Глейдс сейчас сердятся. Можно даже сказать, злятся. А раз так, всем надо держаться настороже.
Джек посмотрел на милю травы до деревьев. В последнее время он видел множество странных вещей, но разозлившееся болото...
Ты в самом деле чокнутый, Карл.
Семели стояла с Люком на берегу лагуны, глядя, как маленькая дренажная баржа выгребает сырой песок из воронки и нагружает в крошечные плоскодонки, хвостом тянувшиеся за ней. Избыточная вода текла на планшир и обратно в лагуну. Клану пришлось передвинуть плавучие дома, чтобы дать барже проход к отверстию.
— До сих пор не верю, Семели, что ты это сделала, — сказал Люк. — Не кто-нибудь, а именно ты.
Она сама себе удивлялась. Не любила, когда чужаки приближались к лагуне, особенно к воронке, но эти посулили столько денег, что невозможно было отказаться.
— Ты это уже две недели твердишь, Люк. Повторяешь одно и то же при каждом приходе баржи. И я тебе каждый раз отвечаю одно: нам нужны деньги. Может быть, ты заметил, что люди в последнее время каждый грош считают.
— Заметил, а как же. Наверно, потому, что и считать-то нечего. И все равно мне это не нравится, особенно в такое время года.
— Не волнуйся. Они уйдут до рассвета. По моему условию закончат работу до конца недели. Огни придут ночью в пятницу. Я сказала, что пятница — крайний срок. Сколько бы ни предлагали, в пятницу на закате должны уйти.
— Все-таки плохо. Это наш дом. Мы здесь родились.
— Знаю, Люк. — Она погладила его по спине, нащупывая острые плавники под рубахой. — Только не забывай: отверстие воронки впервые на нашей памяти вышло из воды. Возможно, вообще впервые. Огни будут светить не сквозь воду, а прямо в ночь. Раньше подобного никогда не бывало... В любом случае никто такого не помнит.
