— Он, видно, не понимает, что ты собой представляешь. Хотел выяснить, но вы были далеко друг от друга.
— М-м-м...
Джек не знал, что сказать. Беседа принимала нежелательный оборот.
— Тем не менее он тебя любит, беспокоится о тебе... — Старуха глаз с него не сводила. — Грустно, правда? Отец не знает сына, сын не знает отца.
— Я своего отца знаю.
— Как тебе будет угодно, милый, — медленно покачала она головой, — но ты его не знаешь.
Джек открыл было рот — вряд ли женщина, меньше года знакомая с папой, лучше знает человека, рядом с которым он вырос, — но она махнула рукой, велев ему молчать:
— Поверь, малыш, ты многого не знаешь о своем отце. Раз приехал, постарайся получше узнать его. Не упускай возможности.
Джек взглянул на неподвижное тело под больничными простынями:
— По-моему, я все знаю.
Аня решительно махнула рукой на кровать:
— С Томасом все будет в полном порядке. Он слишком крепкий, чтоб его шишка на лбу доконала.
Не одна шишка на лбу, мысленно возразил Джек.
— У врачей, кажется, иное мнение.
— Что они понимают, — презрительно отмахнулась она. — Голова у них не тем занята. Слушай меня. С твоим отцом все будет в полном порядке.
С ним все будет в порядке, потому что вы так утверждаете, леди? Ну что ж, понадеемся.
Старуха взглянула на него:
— Где будешь ночевать?
— Не решил пока. Ехал мимо мотеля...
— Не мели чепухи. Остановишься в отцовском доме.
— Не знаю... едва ли.
— Не спорь. Он сам этого хочет. Не огорчай его.
— У меня ключей нет. Даже не знаю, где он живет.
— Я тебе покажу.
Аня подошла к койке, взяла отца за руку.
— Мы с Джеком пойдем пока, Томас. Отдыхай. Завтра вернемся. — Она оглянулась. — Пошли. Где твоя машина?
— На стоянке. А ваша?
— Я не вожу машину. Тебе, малыш, наверняка не понравилось бы ехать по одной дороге со мной. Отвезешь нас с Ирвингом домой.
Усевшись в машину, Аня сразу же посадила Ирвинга к себе на колени и закурила «Пэлл-мэлл» без фильтра.
— Ничего, что курю?
Поздно спрашивать, подумал Джек.
— Ничего, курите. — Он открыл все окна.
— Хочешь?
— Нет, спасибо. Пробовал несколько раз, не втянулся.
— Жалко, — посочувствовала Аня, выпустив дым в окно. — Если хочешь уговорить меня бросить, не трудись.
— Даже не подумаю. Дело ваше.
— Правильно, черт побери. Пять докторов велели бросать. А я всех их пережила.
— Ну, теперь точно не скажу ни слова.
Она улыбнулась, кивнула, указав на дорогу к западу от города.
Заходившее солнце пронзало темные очки, резало глаза по дороге на запад. Подобие цивилизации осталось позади. Почва становилась болотистой, выглядя, тем не менее, выжженной.
