Тео смотрит на меня недоверчиво:
– Ты что, недобрал?
– Скорее, перебрал.
Собрание идет полным ходом. В кои-то веки явка стопроцентная. Члены или не члены профсоюза, ВКТ или своего, домашнего, – на этот раз все притащились, все служащие, пардон, все дорогие сотрудники (-цы) Сенклера здесь. Лесифр, автоматический ретранслятор лозунгов ВКТ, потерял всякую надежду навести порядок. От Лемана, запрограммированного босса местного профсоюза, толку не больше. Того и другого задергали до посинения. Сколько бы они ни орали «Тише, товарищи!» и «Друзья, соблюдайте же порядок!», сколько бы ни вздымали руки к потолку, заклиная разбушевавшуюся стихию, – ничего не помогает, стихия захлестывает все. Каждый выкрикивает свой страх, свою злость или просто свое мнение. Добавьте к этому еще столовскую акустику – всякие ложки-вилки, подносы, пластмассу, бетон… Словом, бордель тот еще, даже ближайшего соседа не слышно. «А что, если она и вправду с ним разделается?» Поди знай, почему вдруг эта мысль в этот момент и в этом месте… Что, если и вправду Лауна сделает аборт? На мгновение я представляю себе загубленную любовь, без которой ей жизнь не в жизнь, а затем – другой вариант: все ту же погибшую любовь, высосанную вместе с молоком маленьким, но безжалостным конкурентом, не желающим уступать место у ее груди.
– Малоссен, а ты что думаешь по этому поводу?
Вопрос Лесифра, заданный без всякого предупреждения, настигает меня, можно сказать, на полном скаку.
– В конце концов, кто у нас главный спец по претензиям?
Вопрос задан только для того, чтобы добиться тишины, сконцентрировав внимание публики на моей персоне. Фокус удался – головы повернулись в мою сторону, достаточно многочисленные, чтобы я почувствовал себя в одиночестве. Не думаю ли я, что какой-нибудь клиент, недовольный моей работой, способен подложить нам взрывчатку под задницу? Так, что ли?
– Ответственный за технический контроль должен иметь свое мнение на этот счет. Особенно когда он так хорошо выполняет свои обязанности!
Что же, на это ответить нечего. Я и не отвечаю. Я только лениво показываю Лесифру кулак с вытянутым средним пальцем, предварительно лизнув его. Леман жирно хохочет, за ним – еще несколько человек. Улыбка Лесифра ясно показывает, что он мне это еще припомнит. Но тем временем он таки добился желанной тишины. Остервенение взглядов понемногу спадает, у одних быстрее, у других медленнее. Кто-то заявляет, что нет, на такое наши дорогие покупатели все-таки не способны. Дискуссия поворачивает в другую сторону. Теракты направлены против Магазина – тут нечего и сомневаться. Лесифр и его подручные считают, что во всем виновата дирекция. Леман крутит головой, но идея находит сторонников. Несколько продавщиц требуют ревизии: не иначе, как там, наверху, гребут такие бабки, что кому-то неймется. Бомбы – яйца ощипанной птички, которая мстит своим обидчикам. Если только – точка зрения Лемана – речь не идет о рэкете. Рэкет? Какой, к черту, рэкет? Разве какая-нибудь организация заявила, что это ее рук дело? Насколько известно, нет. Или дирекции предлагали защиту от посягательств? Тоже нет. Значит, разговоры о рэкете – чушь собачья. Нет, тут действует одиночка. Который хочет добиться закрытия Магазина. Вот в чем дело!
