Она резким движением разорвала корсаж и открыла великолепную грудь.
— Возьми меня, — прошептала она влажными губами. — Ты увидишь, как я буду тебя любить... Мне ужасно хочется.
Каким бы заезженным ни был этот способ совращения, он нисколько не потерял своей эффективности. Он вдруг заставил задрожать тонкие струны души мужчины, помрачая рассудок, ломая его волю, окутывая колдовством его мозг.
Коплан просунул руку под затылок Гертруд и поцеловал ее в губы, лаская ее грудь. Несколько секунд шведка отбивалась, но он парализовал ее, затягивая поцелуй и ласки, и тогда она бросилась ему на шею.
Пыл, который она хотела изобразить, стал настоящим.
Она скользнула на пол, пытаясь увлечь за собой партнера. Ее веки открылись, и в лазурных глазах блеснул огонек сладострастия.
Коплан расцепил обхватившие его руки женщины.
— Встаньте, — приказал он. — Сеанс продолжается. Кто держит нити этого благотворительного дела?
Гертруд среагировала, как если бы ее укусила змея.
— Скотина! — выплюнула она в ярости.
Она вскочила на колени и хотела рвануться, как бегун со старта, но Франсис остановил ее порыв и отбросил назад. Она упала и ударилась о кресло. Коплан схватил ее за лодыжки, скрестил их, чтобы заставить ее перевернуться на живот, потом, не выпуская их, поставил свою ногу ей между лопатками.
— Последний раз спрашиваю: вы будете говорить или нет?
Прижатая щекой к ковру, со сдавленной грудной клеткой, раскинув руки крестом, жертва прекратила сопротивление. Она пошевелила рукой в знак согласия. Коплан отпустил ее, проворчав:
— Не заставляйте меня быть грубым. Разве вы не понимаете, что последнее слово всегда будет за мной?
Задыхаясь, она встала на ноги.
— Вы не могли бы совершить большее преступление, чем уничтожение нашей организации, — произнесла она, думая о других способах заставить его дрогнуть. — Через двадцать лет мир воздвигнет памятник нашим мученикам.
— Ладно, я внесу свою лепту, — согласился Коплан. — А пока, как действует ваша организация?
Она не понимала, что испытывала к нему — ненависть, досаду или благодарность. Во всяком случае она чувствовала его превосходство.
— Вся документация, переведенная на микрофильмы, отправляется раз в неделю, — призналась она. — Вы не найдете в моих шкафах ни единой компрометирующей бумажки. Последняя пленка ушла вчера.
— Куда?
Она не смогла это сказать. Драма совести, разыгрывавшаяся в ней, сковала ее губы. Ее лицо исказилось, и вдруг по щекам покатились слезы.
