– Держись веселей, приятель! – вмешался Мик и хлопнул Фила по спине.
Наконец мне удалось подняться на ноги и одеть на спину рюкзак. С самым деловым видом я махнул рукой Кокосу:
– Ты у нас главный. Можем отправляться.
Кокос бросил быстрый взгляд на Бхана и криво усмехнулся.
– Ты заметил? – спросил я Мика, когда мы снова двинулись по тропе.
– А как же, – кивнул Мик. – Считай, он тебя обложил.
По пути Мик развлекался, передразнивая меня, и я был вынужден терпеть его болтовню:
– О! Много-много большой дерево! Белый человек не ходи топ-топ. Его отдыхай. Его говори бай-бай. Его вода пей, когда я говори нельзя.
И такую околесицу он нес без перерыва в течение почти двух часов.
Проводники начали переговариваться через наши головы, хотя Кокос, который побаивался ядовитых змей, не отрывал при этом глаз от тропы. Он помянул как-то о королевской кобре, но нам так и не довелось ее встретить; зато я видел блестящую голубую змейку, спокойно скользнувшую в подлесок. Характер окружавшей нас растительности постепенно изменился. Мы забрались в заросли высокого бамбука, банановых и королевских пальм, колючих кустов лакричника. Я догадывался, что проводники говорили о нас, и это меня раздражало. Положение наше было незавидно. Они с легкостью могли нас ограбить и прирезать. В горных джунглях нас никто не нашел бы. А если бы и нашел, что с того?
Перед походом мы с Миком обговаривали, что нам делать с деньгами и документами. Я думал оставить большую часть наличных в сейфе прямо в отеле, но Мик вычитал в путеводителе, что доверять сейфам в Таиланде не стоит. Он убеждал меня, что самым безопасным местом для наших сбережений является его поясная сумка, и у меня не нашлось аргументов против. Наши проводники, понятное дело, не знали, что Мик тащил на себе груз долларовых банкнот, мои чеки и наличность. Я сам не знал, сколько у него было с собой, но, судя по той сумме, которую мы уплатили проводникам, этих денег хватило бы им лет на двадцать безбедной жизни. Что касается Фила, то легче было вырезать полоску кожи с его спины, чем вытащить из него купюру, и я совершенно не представлял, сколько денег он нес с собой.
Молчавший до сих пор Бхан выкрикнул что-то, и Кокос рассмеялся от души. Он обернулся, посмотрел на Мика, на меня, затем взглянул на Бхана. Увидев наше жалкое состояние, Кокос решил хоть как-то нас ободрить:
– Санук [29].
– Санук, – повторил Бхан, и они оба рассмеялись. Их смех эхом отозвался в высоких тонких стволах окружавших нас деревьев.
