Пока мы потели у бассейна, пришло сообщение от Бразье-Армстронга, которое так взбесило Мика, что его чуть удар не хватил. Консула, оказывается, вызвали куда-то на пару дней, но он обещал связаться с нами, как только вернется.
– Вот дерьмо! – взревел Мик.
Он натянул рубаху, шорты и нацепил свою поясную сумку.
– Это может плохо кончиться, – заметил Фил, – не надо его никуда отпускать.
– Постой! – крикнул я.
– Оставайтесь там!
Я как был – в мокрых плавках и босиком – помчался за ним к отелю.
– Я не хочу, чтоб ты скандалил в консульстве. Только все испортишь.
– Я не в консульство.
Он махнул рикше, стоявшему на другой стороне улицы.
– Куда ты?
Водитель одарил меня широкой беззубой улыбкой, пока Мик втискивал свой зад на сиденье коляски. Мик рявкнул рикше, чтобы тот трогал, и меня обдало облачком вонючего выхлопа.
Когда я вернулся к бассейну, Фил тоже был на ногах.
– Я не уверен, что ты правильно поступил, взяв с собой Мика, – произнес он. – Нам надо его как-то сдерживать.
– Сдерживать? Как ты его удержишь, Фил? Будешь читать ему вслух Библию?
Я нырнул в бассейн. На душе у меня было тревожно. С одной стороны, я боялся, что Мик сделает какую-нибудь глупость и в результате нам откажут в помощи, на которую я все еще рассчитывал. Пока от Бразье-Армстронга толку было мало, но он знал местные порядки, и у него были свои налаженные связи. С другой стороны, выходки Мика приносили результат. В конце концов, если по его милости наши отношения с консульством испортятся окончательно, его всегда можно отправить домой. Фил все еще дулся на меня, поглядывая из-под насупленных бровей, а я вытерся, заказал виски из бара и опять раскрыл Томаса Де Квинси, чтобы отвлечься немного.
Однако сделать это было непросто. Де Квинси – старомодно-витиеват, так сейчас никто не пишет.
Наверное, сегодняшний стиль так отличается от прежнего потому, что жизнь идет с другой скоростью, В те времена у них был целый день, чтобы выразить свою мысль. Может, от этого, а может, оттого, что у нас мыслей в голове меньше, но старик долго ходил вокруг да около, пока наконец не начал рассказ про опиум.
Однажды дождливым воскресным днем он по совету своего оксфордского приятеля отправился в Лондон, зашел в аптеку на Оксфорд-стрит и купил себе лаудановой настойки на шиллинг. Не могу понять, почему все время так назойливо всплывает Оксфорд; от таких совпадений поневоле становишься параноиком. Через пару страниц я выяснил, что лаудановая настойка – это опиум, разведенный на спирту; поэтому на Де Квинси она, похоже, подействовала с удвоенной силой. Помню, что здесь я остановился и посмотрел на стакан виски у меня в руке. С момента приезда в Чиангмай меня постоянно слегка подташнивало, и тут я подумал: а может, тайцы добавляют в выпивку опиум? С них станется.
