- Он двинутый, пап. Неизлечимый псих.
- Прекрасно. Возможно, в этом и ответ, - отец поднял глаза к небу, а потом задал риторический вопрос: - Подумать только! Двое хотят считать третьего сумасшедшим, а все почему? Потому что он слишком счастлив и не вписывается в их привычные представления. Вот ужас-то!
Он грустно улыбнулся. У отца было особое лицо, на котором счастливое выражение надолго не задерживалось.
- Разве подобные мысли не отвратительны? - спросил он меня. - И тебе ничуть не стыдно, Джон?
- Я прекрасно знаю, кто ты, - предупредил меня Малтифорд. Конечно, особой радости в его голосе не было, но и злости тоже. Я увидел двуствольную винтовку, и тут лучик его фонарика скользнул по глазам, на секунду ослепив меня. - Поднимись, Джон. Будь так добр.
Он узнал меня. Последняя надежда рухнула.
- Что вы здесь делали? За что вы обидели мою кукурузу?
Я сглотнул. Встал. Попытался ответить и тут обнаружил, что голос мне отказывает.
- Что вы делали на моем поле, Джон?
- Не знаю, - прошептал я. - То есть, я, кажется, совсем немного попортил…
- Ты уверен? - он подошел ближе. Хотя свет фонарика скрывал его черты, я ясно помнил его лицо - изможденное, обветренное и загорелое, и горевшие безумным блеском глаза. До меня явственно доносился стойкий запах, замешанный на кукурузе и холостяцкой жизни. Фонариком, а потом и ружьем, он показал куда-то вперед.
- Почему бы нам не выйти к дороге, Джон? Ты можешь идти впереди. И, пожалуйста, не обижай больше мою кукурузу.
Ноги отяжелели, будто увязли в невидимом сиропе. Этот псих стоял позади меня.
- Что подумает твой отец, если узнает, что ты тут делал? Верно, гордиться не станет.
Я попытался сказать что-нибудь умное, но способен был лишь взвизгнуть:
- Нет, наверное.
- Может, пойдем к нему, все расскажем?
Мои ноги словно вросли в землю. Мне показалось на мгновение - пусть уж лучше пристрелит на месте, чем расскажет отцу.
- Давай договоримся, - сказал Малтифорд. - Я не буду предъявлять обвинение. И вообще никому не стану говорить. Мы все уладим на месте, и ты сможешь уйти с чистой совестью.
Это прозвучало чудесно, но через две секунды я представил себе все возможные условия ужасной сделки. И вновь двинулся в путь, часто дыша и стараясь не сбавлять шаг.
- А что делать надо?
- Ты выполнишь для меня кое-какую работу.
- Прямо сейчас?
- Да вроде ты не очень занят, - сказал он в ответ, и в его голосе послышалась усмешка. Это меня разозлило. Ведет меня под конвоем, да еще ухмыляется. - Мне нужно перетащить кое-какие тяжелые вещи, Джон, и помощь была бы очень кстати.
