В доме он не засиживался, так что открытая комната была необычным явлением. Дверь всегда закрывал, мы все запирали на замок свои двери. Уходил рано, до нашего пробуждения, иногда заказывал в клубе такси и приезжал домой лишь на следующий день. Возможно, бродил по парку в поисках спящих на скамейках женщин. Джейсон повсюду оставлял следы своего пребывания: на лестнице валялись его мокасины, в ванной на полке — пахнувшие лаймом спонжи от крема после бритья, за ручкой чайника — небрежно заткнутые визитки с выведенными на них бледной тушью женскими именами — Юко или Мое.
Я притворялась, что меня это не трогает. На самом деле — я влюбилась в Джейсона.
В Омотесандо, в магазине для школьниц, я купила дневник. Он был розовым. Под прозрачной пластиковой обложкой катался блестящий гель. Я подносила дневник к окну и любовалась вспыхивавшими под солнцем пятнышками. У меня были полоски липкой бумаги, и каждый прошедший день я отмечала стикером, наклеивая его на страницу дневника. Иногда ездила в Хонгоnote 36, сидела в кафе «Бэмби», глядя на солнечные зайчики, играющие на больших воротах Акамон, на проходивших через них студентов, но Ши Чонгминга я не видела. Осталось пять дней, четыре, три, два. Он сказал, что позвонит через неделю. Значит, в воскресенье. Но пришло воскресенье, а он не позвонил.
Я не могла в это поверить. Он нарушил обещание. Я прождала целый день, сидя на диване в гостиной. Окна были занавешены от жары, вокруг меня лежали книги. Я смотрела и смотрела на телефон. Однако все звонившие просили позвать Джейсона. Я подходила к телефону, и японская девушка, жалобно вздыхая, отказывалась верить, что его нет дома.
В то воскресенье ему позвонили пять разных девушек. Вежливы были не все. Одна задохнулась, услышав мой голос, и визгливо закричала по-японски: «Кто, черт возьми, ты такая. Какого черта подходишь к телефону! Позови Джейсона. НЕМЕДЛЕННО».
Я записывала все имена. Затем, постаравшись представить, как они выглядят, стала рисовать их лица на листе бумаги. Когда мне это наскучило, подперла подбородок руками и мрачно уставилась на телефон. Мне так и не позвонили.
Нанкин, 1 сентября 1937
На Востоке собираются тучи. Все, как я думал. Японцы в Шанхае захватывают улицу за улицей. Неужели это все-таки японцы, а не коммунисты, представляющие самую большую опасность для нашей стабильности? Неужели коммунисты были правы, навязав военное перемирие с Чиангмаем?note 37 То, что Пу И
