— Тысяча извинений! — вскричал Люрбек. — Непреодолимое желание выразить вам свое восхищение заставило нас забыть об этом правиле!
А Робер, который уже подошел вплотную к Перетте, сказал:
— Мадемуазель, умоляю, простите того, кто восхищается вами так же сильно, как любит вас!
Он протянул руку, чтобы схватить руку Перетты. Госпожа Фавар, уже в ярости, помешала этому.
— Наверно, вы либо сошли с ума, либо пьяны, господа, судя по тому, как вы себя ведете!
— Мы и пьяны и безумны от любви! — дерзко ответил Люрбек, пытаясь обнять актрису, а Д'Орильи, который, казалось, уже совсем потерял голову, прикоснулся губами к обнаженному плечику Перетты.
— Какая подлость! — закричала, отбиваясь, госпожа Фавар. — На помощь! Помогите!
В этот момент дверь распахнулась, и в проеме появилась высокая и могучая фигура маршала Саксонского. В изумлении и испуге маркиз и шевалье отскочили в разные стороны. Морис Саксонский, нахмурив брови и покраснев от гнева, приблизился к Д'Орильи, который дрожал, как осиновый лист, и, уронив нечаянно записку, белевшую в его руке, схватил лейтенанта за горло и зарычал громовым голосом:
— Лейтенант, ваше поведение недостойно офицера!
И, повернув его кругом, он толчком выкинул его вон, в комнату, куда Фавар, Бравый Вояка и несколько рабочих сцены уже вбежали, привлеченные шумом скандала.
Потом, повернувшись к Люрбеку, маршал скомандовал:
— Вон отсюда!
Люрбек, белый от ярости, осмелился возражать:
— По какому праву, господин маршал, вы отдаете мне приказы? Насколько мне известно, я не подчинен вам и я не ваш слуга!
Но Морис Саксонский схватил Люрбека за колет, поднял его в воздух, как связку соломы, и вышвырнул вслед за его приятелем.
Обоих мгновенно и след простыл под хохот присутствующих.
Скатываясь вниз по лестнице, Д'Орильи, совершенно растерянный, бормотал:
— Но мне нужна эта женщина!
Тогда Люрбек, уже придя в себя и беря его под руку, прошептал ему на ухо таинственные и гнусные слова:
— Если вы будете меня слушаться, сегодня же вечером госпожа Фавар и мадемуазель Фикефлёр будут в наших руках!
Фавар подошел к маршалу, который стал успокаивать актрис. Почтительно поклонившись, он произнес:
— Монсеньер, не знаю, как вас благодарить за* защиту госпожи Фавар!
Маршал встретил его слова мрачным взглядом, но тот продолжал:
— Как ее муж и как автор пьесы, я дважды благодарю вас!
На эти слова Морис Саксонский, который не смог удержаться от жеста досады, распрощался с двумя актрисами, резко повернулся спиной и удалился, не проронив ни слова.
