Однако Купера больше заинтересовали слова, сказанные Джеком раньше.
– Трудно назвать бунт миссис Лассель большой удачей. Она связалась с никчемным наркоманом, который вскоре умер и оставил ее без гроша.
Лицо Джека снова расплылось в улыбке.
– Вы вели очень спокойную жизнь, если до сих пор считаете, что бунт приводит к достижению счастья. На самом деле это злость, противостояние и причинение максимального вреда противной стороне. – Он насмешливо приподнял одну бровь. – И с этой точки зрения Джоанна добилась явного успеха. Если вы называете ее мужа никчемным сейчас, то представьте, что говорили о нем знакомые Матильды в то время. Не забывайте, она была очень гордой женщиной. Купер глубоко затянулся и бросил взгляд на дом.
– Ваша жена только что приходила к миссис Лассель. Вы в курсе?
Джек покачал головой. Детектив продолжал:
– Я встретил ее, когда она уже уходила. Миссис Блейкни сказала мне, что убедилась в невиновности миссис Лассель. Вы согласны с этим выводом?
– Возможно.
– Вы тут упомянули, что бунт миссис Лассель заключался в причинении наибольшего вреда объекту ее ненависти. Разве смерть не является наибольшим вредом?
– Я говорил о событиях двадцатилетней давности. Вы же говорите о настоящем. Бунтарство – удел молодости, сержант, а не среднего возраста. Наоборот, бунтуют против людей среднего возраста, потому что именно взрослые предают свои принципы.
– Хорошо, тогда каким образом бунтует Рут?
Джек лениво посмотрел на сержанта из-под полуприкрытых век.
– Почему бы вам не спросить у нее самой?
– Потому что вы здесь, а она – нет.
– Тогда спросите у ее матери. Вам же платят за то, чтобы вы вмешивались в личную жизнь людей, – художник снова приподнял бровь, – а мне нет.
Купер расплылся в улыбке.
– Вы мне нравитесь, мистер Блейкни, и только Богу известно почему. Ваша жена мне тоже нравится, если на то пошло. Вы оба – прямолинейные люди, которые смотрят в глаза при разговоре. И, верите или нет, это греет мне душу, потому что я пытаюсь выполнять работу, которую обязан делать, но за которую меня часто называют свиньей. Однако если вы или она или даже вы вместе убили несчастную пожилую женщину и мне придется вас арестовать, то я это сделаю. Мои личные пристрастия тому не помешают. Ведь я из тех старомодных чудаков, которые уверены, что общество может существовать только тогда, когда оно регулируется правилами и законами, дающими больше свободы, чем ограничений. В то же время мне не нравятся миссис Лассель и ее дочь; и если бы я сажал за решетку всех, кто мне не понравился, то они бы загремели в камеру еще неделю назад. Они обе одинаково злобные особы. Одна направляет свою злость против вашей жены, вторая – против своей матери, и все же ни та ни другая не сказали ничего стоящего. Их обвинения туманны и беспочвенны. Рут утверждает, что ее мать – беспринципная шлюха, а миссис Лассель говорит, что ваша жена – безжалостная убийца. Тем не менее доказать свои заявления они не могут. – Купер выбросил окурок в траву. – Странно, но вы с доктором Блейкни, получается, знаете об этих двух женщинах и их отношениях с миссис Гиллеспи больше, чем они сами, хотя, повинуясь какому-то ложному альтруизму, не желаете об этом рассказывать. Может, среди интеллектуалов считается политически некорректным касаться неприятных сторон жизни, и все-таки постарайтесь не ошибиться. Если не появится новая информация, смерть миссис Гиллеспи останется неразрешенной тайной и единственной, кто от этого пострадает, будет доктор Блейкни. Ибо только у нее есть повод желать смерти этой пожилой дамы. Если доктор Блейкни не убивала свою пациентку, ее невиновность может быть доказана только в случае обвинения кого-то другого. А теперь ответьте честно: вы действительно так плохо относитесь к своей жене, что позволите втоптать в грязь ее репутацию лишь потому, что не хотите помогать полиции?
