Купер затушил сигарету о каблук ботинка.
– В общем, вполне жизненная история, – пробормотал сержант, бросая взгляд на спальный мешок. – Ваша жена любит не слишком разумно в настоящий момент, и вы едва ли поощряете ее на что-либо другое. Вы несколько жестоки, вам не кажется, сэр?
Джек вдруг понял, что его симпатия к детективу растет с каждой встречей.
– Не настолько жесток, насколько мог бы. Почему вы хотели узнать о Яго?
– Ваша жена упомянула о нем, сказав, что я – это Яго по сравнению с Джульеттой – миссис Гиллеспи. – Он широко улыбнулся. – А я всего лишь предположил, что если ваша супруга скоропостижно умрет, то вы станете завидным женихом. – Купер вынул еще одну сигарету, посмотрел на нее и убрал обратно. – Впрочем, я не вижу миссис Гиллеспи в роли Джульетты. Она скорее король Лир; ведь его, по-моему, предала дочь.
– Вернее, дочери, – поправил Джек. – Их было две, по крайней мере тех, кто его предал. А третья пыталась спасти отца. – Он поскреб небритый подбородок. – Значит, вы копаете под Джоанну? Если я правильно понял ход ваших мыслей, то Джоанна убила мать ради денег, затем, с ужасом узнав, что Матильда изменила завещание, быстро решила положить на меня глаз, дабы отбить у Сары. Впоследствии же, прикончив Сару в первый подходящий момент, она планирует женить меня на себе. – Он хихикнул. – Или вы думаете, что мы заодно? Мудреная теория.
– Случались вещи и поудивительнее, сэр. Джек расправил затекшие плечи.
– В целом мне больше нравится интерпретация Джоанны. Она разумнее.
– Но она обвиняет вашу жену.
– Я знаю. И у нее неплохо получается. Единственный недостаток в ее теории, что Сара никогда бы этого не сделала. Однако я не виню Джоанну в ошибке. Она не видит очевидных вещей из-за ревности.
Купер нахмурился:
– И кого же она ревнует, вас?
– Господи, нет, конечно! – Джек захохотал. – Я ей даже не очень нравлюсь. Она считает меня гомосексуалистом, ибо иначе не может объяснить мое нежелание с ней спать. – Он с удовлетворением отметил изменившееся выражение лица Купера и все же не стал развивать эту тему. – Джоанна ревнует к своей матери, конечно. Она была вполне счастлива, ненавидя Матильду и зная, что та ненавидит ее. И вдруг Джоанна обнаружила, что у нее есть соперница. Ревность вызывает еще более собственнические чувства, чем любовь.
– Вы хотите сказать, что она знала об отношениях вашей жены с миссис Гиллеспи еще до ее смерти?
– Нет, если бы Джоанна знала, то предприняла бы что-нибудь. – Художник снова поскреб щетину, глаза задумчиво сузились. – Сейчас уже слишком поздно делать что-либо, а это даже усиливает ревность. Она начнет забывать недостатки Матильды, фантазировать, какие отношения были у Сары с ее матерью и мучиться по поводу утраченных возможностей. Давайте будем честными, всем нам хочется верить, что матери нас любят. Это якобы единственная любовь, на которую мы можем рассчитывать при любых обстоятельствах.
