Нас повели к заставе, где у ворот мы вступили в культурологический диспут с капитаном, который объяснял, что Ермоловский камень есть стратегический военный объект, мы же доказывали, что это упомянутый в путеводителях и краеведческой литературе исторический памятник. Спор прервал взъерошенный усатый человек, прибежавший с дороги «Капитан, нехорошо получается, понимаешь, одного меня пропускают а я тебе за двоих заплатил!» Капитан осекся на самом интересном месте. «Ну, армия», — громко произнес Олег, покрутив головой.
Рассаживаясь по машинам, мы обернулись. Капитан, стоя у КПП, поднял руку с растопыренными буквой V пальцами. «Неужели он нас с победой поздравляет?» — удивился я. «Как же, дождешься, — сказал Олег — Напоминает, что во всех случаях победа за ними».
После того как беседа с президентом Аджарии закончилась и магнитофоны были выключены, мы — пятеро прибывших из Москвы, местный журналист и президентский пресс-секретарь — остались за столиком перед блюдом мандаринов и хурмы. Внезапно, мягко и бесшумно, как все, что он делает, вновь появился президент, сказал: «Подождите немного, я сейчас приготовлю спагетти». И ушел.
Местные оставались бесстрастны и никак не располагали к расспросам. Мы переглянулись в ужасе и пошептались между собой: трое были за то, что ослышались, один — что президент непонятно пошутил, один — что президент помешался.
Это вряд ли: он производил впечатление полного спокойствия и подчеркнутой нормы. Хороший костюм, строгий вишневый галстук, вкрадчивая манера, негромкий голос, отеческая интонация — знакомо и похоже, только никак не уловить, на что. Рухнувшие на уши спагетти вдруг завершили картину: кино, конечно, кино Копполы, Скорсезе и других, выводивших на экраны всех этих крестных отцов, домашних и всесильных. Внук первого председателя аджарского парламента (1918-1921), отец юного (1977 года рождения) батумского мэра, президент непринужденно воспринимает республику как собственную семью. Семья соответствует: ходит на цыпочках, когда отец работает или отдыхает, без оговоренной надобности не появляется вовсе — улицы в окрестностях административных зданий и президентского жилья закрыты для проезда обычных машин. Пешеходам тут тоже делать нечего, в сумерках пустой город выглядит таинственно и страшновато, особенно когда вглядишься и различишь расставленных вдоль по-приморски белых зданий людей в черном. Их много, они стоят в тени балконов и парадных навесов, на них вязаные шапочки, свободные куртки и крепкие ботинки, они молча провожают тебя глазами, когда проходишь мимо. При дневном свете ребята в черном исчезают — видимо, уходят спать, но улицы пестрят людьми в форме, кажется что вся молодежь республики занята в полиции и охране. На всякий случай охраняется и аджарско-грузинская граница: сам факт ее существования поразителен, потому что Аджария не Абхазия и входит в состав Грузии. Тем не менее, проехав беспрепятственно целый день от Тбилиси до реки Натанеби, мы затормозили у бетонных блоков, где люди в форме проверяют документы и осматривают машины.
