— Кэролайн!
Шлюпка закачалась, как ванька-встанька. Она могла выдерживать тяжесть Хардена, только если он не шевелился. Неожиданно она опасно накренилась, угрожая вывалить его обратно в море. Харден осторожно изменял свою позу, пока не оперся плечами о поперечину. В таком положении он мог оглядываться по сторонам.
Дождь и спустившийся туман ограничивали поле зрение пятьюдесятью футами. Харден видел обломки яхты, куски тиковых досок, посуду, обрывки парусов, возможно, разодранных винтами корабля.
Фибергласовый корпус «Сирены» затонул почти мгновенно. Харден содрогнулся. Вероятно, яхте еще осталось погружаться милю или две, пока она не коснется холодного, илистого океанского дна, где чудовищное давление воды раздавит все лампочки. Сперва настольные лампы и фонари в каюте, затем ходовые огни.
— Кэролайн!
Вскоре он заметил переднюю половину шлюпки и выпрямился, чтобы разглядеть ее получше. Может быть, Кэролайн сумела забраться в нее так же, как он забрался на свою половину? Течение развернуло обломок, и Харден увидел, что разломанный корпус пуст. Затем он исчез из поля зрения.
Харден снова и снова звал Кэролайн по имени и напрягал слух, надеясь услышать отклик. Он поднимал голову, вытягивая шею. Становилось темно. Неужели она потеряла свой спасательный жилет? Или ее засосало под корабль? Может быть, она находится без сознания в сотне футов от него? Шли часы, а он все продолжал выкрикивать ее имя.
Супертанкер «Левиафан» был самым большим судном в мире. В своих огромных резервуарах он мог перевезти миллион тонн нефти и, находясь в плавании, казался оторвавшимся от суши полуостровом.
Гигантский корабль просто не замечал волн, на которых «Сирена» качалась вверх и вниз. Его тупой нос разглаживал их, как утюг, оставляя за квадратной кормой воду, такую же спокойную, как в укромной бухте.
«Левиафан» имел в длину 1800 футов — девять городских кварталов, — и во время шквалов его нос был невидим с мостика. Далекое пятнышко, которое Питер и Кэролайн заметили на горизонте, решив, что это борт пересекающего их курс судна, было на самом деле носом «Левиафана», нацеленным точно на них.
Два дня спустя — после того как «Левиафан» разгрузился в Гавре и начал обратный путь в Персидский залив — два более старых и относительно небольших танкера водоизмещением по сто тысяч тонн каждый столкнулись в переполненном кораблями Ла-Манше. К счастью, повреждения оказались небольшими. Пустой танкер, направлявшийся в океан, исправил поломки на ходу. У встречного корабля, капитан которого был склонен игнорировать правила судовождения, оказались пробиты несколько листов обшивки корпуса, и немного нефти — не более двухсот тонн — вытекло в море.
