— Виски с содовой, — сказал Десмонд молодому слуге-итальянцу.
— Скотч, неразбавленный, — заказал Харден.
— Вы, наверно, устали, — заметил Десмонд.
— Да, — кивнул Харден и стал массировать колено.
Десмонд был очень миниатюрным человеком. Его хрупкое тело едва ли весило больше сотни фунтов, от глаз расходились глубокие морщины.
— Вы можете помочь мне? — спросил Харден.
Десмонд покачал головой.
— Вы понимаете, что, как бы вам ни сочувствовали корпорация, владелец «Левиафана», нефтяная компания, зафрахтовавшая его, да и капитан с командой, — никто из них не верит, что именно «Левиафан» потопил вашу яхту. — Он поднял руку, не позволив Хардену прервать себя. — Слушайте дальше. «Левиафан» настолько огромен, что может отправить на дно океана пятидесятитонный траулер, даже не вздрогнув при этом. Меня не удивит, если такое уже случалось. С тех пор как супертанкеры начали огибать мыс Доброй Надежды, у берегов Африки регулярно пропадают траулеры.
— Ну а я не пропал, — заявил Харден. — Я знаю, что «Левиафан» погубил мою жену и потопил мою яхту. И я хочу, чтобы виновные понесли наказание. Мне уже надоело слышать все эти разговоры, что, мол, «Левиафан» слишком большой корабль, чтобы вовремя остановиться, что он слишком большой, чтобы замечать маленькие яхты, такой большой, что топит их, не зная об этом.
Слуга принес напитки. Десмонд с холодной улыбкой взял свой стакан и начал пить виски маленькими глотками; Харден залпом осушил свой стакан.
— Мы все несем ответственность за свои действия, — сказал он. — На этом держится мир. Если люди умеют строить такие большие корабли, преодолевая разные технологические трудности, то они могут преодолеть и трудности, возникающие в плавании, включая угрозу столкновения с маленькими яхтами.
— Я согласен с вами, доктор Харден, — кивнул Десмонд. — Однако еще неизвестно, в какой степени люди научились преодолевать такие трудности. Существуют ограничения физического плана. «Левиафан» принадлежит к последнему поколению супертанкеров. Он построен в Японии и для лучшей управляемости оснащен двойными винтами и двойными рулями, но все же его тормозной путь составляет не меньше трех миль. Сэр, вы можете себе представить инерцию корабля водоизмещением в миллион тонн?!
— Я видел ее в действии, — ответил Харден. — Значит, «Левиафан» — чересчур большой корабль для океанских трасс.
— Миллион тонн нефти — это очень весомый аргумент, — заметил Десмонд. — «Левиафан» сам создает себе рынок сбыта, выбирая, в каком порту разгрузиться.
