Я глазел на украшенный к Рождеству киноконцертный зал «Рэдио-Сити». «Зрелищное рождественское шоу». Вот и святое пригодилось для балагана. Санта-Клаус звонил в двери и кричал: «Всем счастливого Рождества!» А у фонтана было холодно и сыро.
Я ждал пять минут, десять.
Наконец появилась Лусинда. Она выскочила из-за угла и направилась прямиком ко мне. Все-таки заметила.
– Спасибо.
– За что? – удивился я.
– За то, что не поздоровался. Это был мой муж.
Это был ее муж! Игрок в гольф. Человек, который не должен ничего знать.
– О!
– Неожиданно нагрянул на работу с цветами. И настоял на том, чтобы взять такси и довезти меня до центра. Извини.
– Все в порядке. Ты как?
– Прекрасно. Лучше не бывает. – Тон подразумевал, что я задал идиотский вопрос, вроде тех, которыми тележурналисты донимают уцелевших в ужасных катастрофах и потерявших близких людей. – Он больше не звонил?
– С тех пор, как потребовал десять тысяч долларов, нет.
– И что дальше? Ты намерен дать ему деньги?
– Да.
Она потупилась:
– Спасибо.
– Не за что. Не о чем и говорить.
Я и в самом деле не хотел об этом говорить. Потому стоило произнести слово, и то, что пока мерещилось, приобретало конкретные очертания.
– У меня с собой тысяча долларов, – сказала Лусинда. – Небольшая сумма, но о ней не знает муж. Возьми. – Она полезла в сумочку.
– Все в порядке. Забудь, – отказался я.
– Бери, – велела Лусинда, словно хотела расплатиться за свои сладости и содовую, а я по старомодности возражал.
– Обойдусь.
Лусинда сунула деньги мне в руку, я еще поломался, сдался и положил десять сотенных бумажек в карман.
– Как ты думаешь, он на этом успокоится? – поинтересовалась она.
Это был существенный вопрос. Я пожал плечами:
– Не знаю, Лусинда.
Она кивнула и вздохнула:
– А если не остановится? Если будет снова требовать деньги? Что тогда?
– Тоже не знаю, – ответил я и подумал: «Тогда нам конец, Лусинда».
– Чарлз, как это могло случиться? – Она спросила так тихо, что я с трудом разобрал. – Как? Иногда мне кажется, что я это все увидела во сне. Невероятно… Чтобы не с кем-нибудь, а с нами… С нами!
Ее глаза увлажнились, и она коснулась их платком, а я вспомнил: глаза Лусинды в то утро в поезде я заметил сразу после того, как полюбовался бедром. Увидел в них нежность и сказал себе: «Да, это именно то, что мне теперь нужно».
– Наверное, так и надо, – ответил я. – Вспоминать о том, что случилось, как о дурном сне.
– Но это был не сон. Как глупо!
– Да. Очень глупо.
– Это его убьет.
