– Прошу прощения, если я показался вам не слишком занимательным собеседником. Так или иначе, но день выдался адский.
– Вам и не нужно было меня развлекать, – сухо возразила Эми. – Я всего лишь ваша секретарша, а не Лаура Уоллес.
Едва она это произнесла, как тут же готова был откусить себе язык. Он пристально поглядел на нее, но не успели ничего сказать, так как машина резко затормозила возле ее дома, и Эми торопливо выскочила на тротуар.
Лайам сказал что-то шоферу и догнал ее в вестибюле. Она повернулась и протянула ему руку.
– Благодарю за приятный обед, – чопорно сказала она. – И еще за то, что проводили меня до дома. Доброй ночи, Лайам.
Он мягко отстранил протянутую руку и дотронулся до ее волос, заправив за ухо выбившуюся прядь. Его пальцы коснулись ее лица, задержались на мгновение на подбородке. Пару секунд Лайам стоял и смотрел на нее, в слабо освещенном вестибюле его глаза казались совсем темными. У нее промелькнула нелепая мысль, что он хочет ее поцеловать, и она даже закрыла глаза в ожидании. Но вместо этого почувствовала, как он легонько провел кончиками пальцев по ее щеке и убрал руку.
– Доброй ночи, Эми, – сказал он. – Хороших вам снов.
Добравшись до дверей своей квартиры, она задрожала от яростного, неудержимого гнева. Эми бросилась в крошечную спальню, швырнула на кровать сумочку и стряхнула с ног простые туфли на низком каблуке. Делая себе больно, выдернула все шпильки, со звяканьем посыпавшиеся на пол, и яростно потрясла головой, чтобы волосы рассыпались по плечам. Руки ее дрожали, когда она сдирала с себя блузку и юбку. Небрежно бросая на стул скучную одежду, она промахнулась – белая блузка оказалась на полу, но обычно аккуратная до педантизма Эми даже не потрудилась поднять ее.
Она подошла к шкафу и распахнула его дверцу так, чтобы видеть свое отражение в большом зеркале. Эми до боли закусила губу, вспомнив изящную, грациозную Лауру. Сама она напоминала жердь, жердь увенчанную копной светлых волос, в старушечьих белых трусах и лифчике, напоминавшем своей формой скорее доспехи, а не соблазнительное женское белье.
В ресторане, вероятно, она выглядела не лучше: типичная старая дева из фильма тридцатых годов. Ее охватил новый приступ злости.
Эми по-прежнему была в очках и медленно сняла их, потирая переносицу там, где они оставили на коже красную отметину. Больше созерцать свое отражение в зеркале она не могла, отвернулась и придирчиво оглядела свой скудный гардероб, впервые не понимая, зачем ей понадобилось тратить деньги на все эти серые и коричневые, скучные тряпки.
