– Насколько я понимаю, суда над ними не было, – отозвался Рыжов. – А торопиться с выводами все же тебе не советую.
Обычные препирательства, но без них было не обойтись, раз уж Рыжов решил сыграть со Смеховым эту партию.
– Они же служители культа, пусть и дикого... – отозвался Смеховой, но умолк. Подумал, и когда они уже подходили к служебной зоне тюрьмы, неожиданно заметил: – И я не взял с собой костюм. Не успел.
Примерно этого Рыжов и добивался. Он даже повысил голос, чтобы у Смехового не осталось и тени подозрения, что он может не исполнить этот приказ:
– Я вас очень прошу... Иначе вынужден буду доложить.
Весомость двух докладов – начальственного, Рыжова, и его собственного, – по мнению Смехового, мог получиться очень уж разным, и он забеспокоился.
Настолько, что с входного поста, где стоял телефон общего пользования, вдруг стал кому-то звонить, краем уха Рыжов расслышал его, и понял, что он просит кого-то из своих знакомых:
– Знаешь, я тут оказался в Ленинграде, и так вышло... В общем, не одолжишь мне костюм на недельку, для дела. Обещаю его вычистить перед возвратом.
Дальше он не слушал, а вышел на улицу, и Муран хотел последовать за ним, но Рыжов остановил его. Пусть с этим... переводчиком разговаривает Смеховой, подумал Рыжов мельком. Они нужны друг другу.
И только тогда обратил внимание на сложный, напряженный взгляд, которым его провожает Муран в милицейской шинели. Что это значило, было невозможно понять человеку, не привыкшего к такому типу лица. Да Рыжов и не стал об этом заботиться, хотя воспоминание, как этот лейтенант дрогнул, когда он чуть было не позволил Смеховому прессовать шаманов, наводило на размышления.
