Лизетта со своей стороны держалась с молодой американкой настороженно, близко к себе не подпускала. Впрочем, французы обычно так и ведут себя с иностранцами. Она иногда соглашалась позировать для Мэйсон, но всегда требовала оплаты за свой труд и никогда с художницей не откровенничала, ограничивая свое участие в творческом процессе лишь физическим присутствием. И вот однажды, когда Мэйсон отправилась за покупками на овощной рынок в Шатле-Ле-Аль и уже собиралась расплачиваться с продавцом, за спиной у нее раздался знакомый голос:
– Что вы делаете? Вы знаете, что этот мужчина берет с вас втрое дороже, чем взял бы с француза за эту жалкую головку латука?
Мэйсон и слова не успела сказать, как Лизетта набросилась на продавца, оглушив его возмущенной тирадой, выхватила из руки Мэйсон несколько монет и, сунув деньги продавцу, забрала латук.
– За вами нужен глаз да глаз, – презрительно констатировала Лизетта.
С этого момента их отношения перешли в следующую стадию. То была еще не дружба, но и не то безразличие, с которым Лизетта относилась к американке раньше. Несколько раз она забегала к Мэйсон без предупреждения и выводила ее за покупками – будь то продукты или одежда, а однажды Лизетта взяла Мэйсон под руку и, приведя к консьержке дома, где Мэйсон снимала квартиру, безапелляционно заявила, что Мэйсон больше не намерена платить такую громадную ренту за «эту жалкую лачугу». В другой раз Лизетта принесла Мэйсон билет в цирк Фернандо, где выступала в тот вечер. Мэйсон была потрясена легкостью, проворством и головокружительной храбростью Лизетты, творившей чудеса на своем опасном снаряде. Мэйсон искренне восхищалась своей парижской знакомой и не скупилась на добрые слова, но настоящей дружбы Лизетта так ей и не предложила. Мэйсон решила, что ей не суждено дождаться глобального потепления в их отношениях. Лизетта, похоже, людей предпочитала держать на расстоянии, а всю нерастраченную нежность дарила собакам.
Однако спустя несколько месяцев после посещения цирка Мэйсон решила зайти к Лизетте на бульвар Клиши, чтобы одолжить у нее вазу, которую она в свое время отдала Лизетте в оплату за позирование. Ваза нужна была Мэйсон для натюрморта. Оказалось, что Лизетта уехала из города с цирком на длительные гастроли по всей Франции и Италии. Мэйсон решила спросить у консьержки, не может ли та пропустить ее в квартиру Лизетты, но оказалось, что пожилая консьержка, с которой Лизетта была дружна, умерла неделю назад. Здание унаследовал ее сын, бездельник и негодяй, чьи ухаживания Лизетта под разными предлогами раз за разом отклоняла. Решив отомстить несговорчивой жиличке, тот как раз собирался отправить собак, которых Лизетта на время своего отсутствия доверила заботам пожилой консьержки, на живодерню.
