Нейлор ходил по школам целый день. Он пил чай с встревоженными секретаршами в ожидании, когда освободятся классные руководители и найдут время для беседы с ним. Затем ему приходилось пить чай с ними. Все были потрясены случившимся, но пользы от всех этих разговоров было немного.
У Эмили в этом году сменились две классные руководительницы. «Это крайне нежелательная ситуация» – заявила Нейлору завуч школы, в ведении которой было регулирование учебного процесса и замена учителей. Так что ему пришлось разговаривать с девушкой-стажером, у которой были прыщи и голосок, лучше всего подходивший для пения гимнов в церковном хоре. «Эмили – приятная девочка, «умненькая», «по своей воле с чужим не пойдет» – ее рассказ не пролил никакого света на исчезновение ребенка. Нет, она не видела, чтобы кто-то вертелся около школы или чтобы Эмили была с кем-нибудь, кроме матери (она имела в виду Лоррейн). Если какая-то женщина и пряталась у ворот, то она ее не видела. Нейлору пришлось поблагодарить и договориться, что он придет на следующий день, чтобы поговорить с учительницей, подменяющей классную руководительницу на время отпуска.
В надежде, что случившееся освежит память людей, знавших Глорию Саммерс, и поможет в расследовании, он проделал путь в тени высоких домов, среди которых прошла ее короткая жизнь, до школы, в которой училась девочка. Но и этот поход оказался безрезультатным.
К половине четвертого Нейлор совершенно выдохся и решил, что понял теперь, почему школьные учителя очень часто выглядят, как марафонцы, причем проигравшие дистанцию. Основная причина, конечно, дети – их громадное количество, постоянный шум, который они производят: бегают, прыгают, кричат, постоянно что-то болтают. Нейлор подметил еще одну особенность – если обычно в школах на одно белое лицо приходится около двадцати выходцев из Азии и Африки, то в школе, где училась Глория – не менее тридцати.
Нет, он не имеет ничего против, но что-то тут не так. На память ему пришел фильм, сделанный в Штатах, «Горящая Миссисипи». Депутат-расист смотрит на черного ребенка их горничной, которого держит на руках его жена, и говорит: «Удивительно, какими забавными они выглядят маленькие и какими животными вырастают». Конечно, Нейлор так не думал. «Животные». Хотя он знает и таких. Ну и что! Он выходил из ворот, где надпись на медной дощечке была сделана на двух языках – английском и урду, а матери, дожидающиеся своих детей, одеты в яркие сари, и подумал: «А хотелось бы мне, чтобы в такую школу ходила моя дочь? Моя и Дебби? Чтобы она была единственной белой девочкой во всем классе?» Он не считал, что это было бы правильным.
