– Но, – сказал я, – раз на звездах написано все, что должно случиться, скарабей ничего не сможет изменить в нашей судьбе, у него нет такой силы.
Каптаха это очень оскорбило.
– Это глупые речи, они пахнут свиным навозом, ибо если все так, как ты говоришь, то, значит, на звездах написано, что скарабей приносит нам счастье и перечислены все наши большие и мелкие удачи. Без скарабея мы уже давно висели бы на стене вниз головой или твой череп белел бы на поле сражения.
На это мне нечего было ответить, и я отказался от мысли остаться в Вавилоне. Прислушавшись к своему сердцу, я понял, что такое решение доставило мне радость, ибо жажда путешествий уже заразила меня, глаза мои были беспокойны, и я постоянно жаждал видеть что-нибудь новое. К тому же меня утешила мысль, что, уезжая, я ничего не теряю, ибо это мое решение и рассуждения Каптаха были, наверное, написаны на звездах еще до дня моего рождения, и я не смог бы остаться, если бы даже захотел.
Вместо этого я исследовал овечью печень и записал на память известные жрецам Мардука приметы о полетах птиц, чтобы учитывать в пути то, что они предвещают. Я потратил много времени, наблюдая за тем, как жрецы вливают масло в воду и по образовавшимся фигурам делают предсказания, но в это искусство я верил меньше, ибо фигуры всегда получались разные и на их толкование нужны были не столько знания, сколько бойкий язык. Но я все-таки запомнил все, что жрецы говорили об этом искусстве.
Всем этим я так увлекся, что на какое-то время забыл о своем долге врачевателя и проводил целые дни в храме, отсылая к царским лекарям больных, которые приходили ко мне, соблазненные рассказами о моем искусстве исцеления. Лекари царя очень этому радовались, их репутация в глазах вавилонян, таким образом, поднималась. А я, прибавивший к египетскому искусству вавилонское, страшился собственной мудрости и воображал, что обладаю теперь всеми знаниями, в течение тысячелетий собранными людьми во всех четырех сторонах света. Думая об этом, я чувствовал, как силы мои растут, и раздувался от гордости, полагая, что для меня уже нет ничего невозможного. Так молод я был, несмотря на все свои знания и весь свой опыт.
Но прежде чем повести рассказ о празднике весны в Вавилоне и о дне ложного царя, следует сообщить о важном деле, касающемся моего рождения. Рассматривая овечью печень и разлитое в воде масло, жрецы сказали мне:
– Твое рождение связано со страшной тайной, которую мы не умеем объяснить, и из этого следует, что ты на самом деле не египтянин, как полагаешь, а чужеземец во всем мире.
