Помня предсказания, сделанные по овечьей печени, мы отослали личную охрану царя и не позволили льву находиться возле него, а заперли двери, чтобы лев не смог войти и царь в раздражении не натравил бы его на нас, ибо в этом случае животное нас разорвало бы, как, по свидетельству врачей, уже нередко бывало. Испив вина, чтобы порадовать свою печень, как было принято говорить в Вавилоне, царь вышел к нам смело, но, увидев кресло зубного целителя, страшно побледнел и сказал, что его ждут еще важные государственные дела, о которых он забыл в опьянении.
Он уже хотел было уйти, но пока другие врачеватели лежали ниц на полу, вытирая его губами, я схватил царя за руку, успокоил его и сказал, что все произойдет очень быстро, если он не будет бояться. Я велел всем омыться, очистил инструменты целителя зубов скарабеевым огнем и стал втирать притупляющую мазь в десны царя, пока он не велел мне прекратить, сказав, что щека его стала словно дерево и язык сделался неповоротливым. Тогда мы усадили его в кресло, привязали к спинке царскую голову и сунули ему в рот клинья, чтобы он не смог сжать зубы. Я держал царя за руку и подбадривал, а целитель зубов, громко воззвав ко всем богам Вавилонии, сунул щипцы ему в рот и так искусно выдернул зуб, что я никогда не видел более мастерской работы. Но, несмотря ни на что, царь страшно вскрикнул, а лев стал реветь за дверью, царапать ее когтями и так на нее давить, что она трещала.
Это была страшная минута, ибо едва мы отвязали голову царя и вынули клинья из его рта, как он сплюнул кровь, застонал и расплакался так, что слезы потекли по его щекам. Сплевывая кровь и плача, он громко позвал телохранителей, чтобы они нас всех убили, и стал звать своего льва. Болтая ногами, он уронил священный огонь и прибил палкой своих целителей, но я отобрал у него палку и велел выполоскать рот. Он послушался, а целители, которых била дрожь, лежали на полу у его ног и думали, что наступил их последний час, однако царь успокоился, выпил вина, хотя рот его все еще был перекошен, и попросил меня развлечь его, как я обещал.
Мы пошли в большой царский зал, так как покои, где удаляли зуб, он проклял и велел навсегда запереть. В большом зале я налил воды в сосуд, дал попробовать ее царю и целителям, и все они подтвердили: вода самая обыкновенная. Потом я медленно перелил ее в другой сосуд, и, по мере того как вода переливалась, она становилась кровью, так что царь и его врачеватели даже закричали от испуга.
