Она ничегошеньки не понимала, кретинка. Я чувствовал себя затравленным зверем. И пусть мои волосы теперь стали короткими, а борода отросла, чего Матильда, похоже, и не заметила, я все еще узнаваем и очень долго останусь им. Я все еще походил на «казака» с очень светлыми глазами. Нет и еще раз нет! О том, чтобы раскрыть инкогнито, не может быть и речи. Мне исключительно повезло, что я ускользнул от следствия. Хотя, впрочем, дело еще не закрыто. Я не могу показаться на людях. Но что, если эта дура направит кредиторов по моим следам? А тут еще произошел инцидент, который навел меня на серьезные размышления. Я спускался в лифте. И в этот момент заметил разносчика телеграмм, который взбирался по лестнице. Обыденная сцена, она прошла бы мимо моего внимания, если бы консьержка, подметавшая вестибюль, мне не сообщила:
— А к вам как раз понесли пневматичку, господин Миркин.
— На мое имя?
— На имя вашей жены.
Пневматичка Матильде? Каких только предположений я не нагородил про себя, пока покупал пачку «Голуаз» и «Фигаро»! Когда я вернулся, Матильда кончала прихорашиваться.
— Почты не было? — спросил я как бы невзначай.
— Нет, никакой, — ответила Матильда.
К несчастью для нее, порывшись в корзине для бумаг, я обнаружил конверт. Она его даже не разорвала. Я разглядывал незнакомый мне почерк — круглый, правильный, с аккуратно выведенными буквами: «Мадам Матильде Миркин — 88-бис, улица Бонапарта — Париж VI». Красивые прописные буквы. Почерк мужской. Я бросил конверт обратно в корзину. Меньше чем за секунду я и думать забыл о романе, интервью, мечтах и сожалениях. Я думал только об этом мужчине. Что написано в письме, в получении которого она не хотела признаваться?
Я открыл газету для виду. «ДВЕ ЛЮБВИ»… САМЫЙ БОЛЬШОЙ УСПЕХ СЕЗОНА…» Теперь я всего этого уже не воспринимал. У меня появился другой повод для терзаний. Среди всех гипотез я сразу отобрал одну, и она с каждым мгновением становилась все обоснованней. Она обретала определенность как бы сама по себе, внезапно впитав все мои сомнения и подозрения. Матильда проговорилась. И вот кто-то уже в курсе. Кто-то манипулировал ею, подсказывал, как загнать меня в угол. С помощью долгов — это она придумала не сама. Она способна метать громы и молнии, выкрикивать ругательства, но методично бить меня в одно и то же место — нет. Я усматривал тут постороннее влияние. Я вспомнил про таинственный телефонный звонок. И вот сейчас — пневматичка. Ведь мне это не приснилось. Хотя, по словам Мерлена, видимость часто обманчива, я чувствовал: мне предстоит что-то открыть или, скорее, кого-то разоблачить. Матильда вышла из туалетной комнаты надушенная, обворожительная.
