– Это был знак Калафа – то, что вы показали бедуинам? – спросила она. – Откуда это у вас?
– Это знак дея Алжира, которого они называют Диким Омаром – повелителем моря. Калаф – его сын.
Но Каролина уже не слышала его. Что будет с ними дальше? Как долго эта метка сможет защищать их? Чего они ждут? Почему не воспользуются подходящим случаем? Они ведь еще сидят в седлах, а их сопровождающие уже спешились. Никто не обращает на них внимания, никто и не заметит их бегства – по крайней мере, пока они не окажутся на расстоянии выстрела. Каролина напряглась, зорко оглядывая все вокруг.
Стерн без слов понял, что с ней происходит. Он и сам на протяжении всей скачки не думал ни о чем ином. Но именно сейчас это было бы безумием.
– Потерпите! Мы должны дождаться ночи, – прошептал он ей.
Каролина откинула голову, как всегда, когда ей не удавалось тотчас последовать своему желанию. Ждать – это было то, чего она никогда не умела и чему, видимо, уже никогда не научится. Она ощущала близость большого каравана. Она должна найти свою девочку.
– А как же караван? – спросила она.
– Люди Калафа укажут нам дорогу к нему.– Стерн не хотел продолжать, чтобы зря не волновать Каролину; однако по ее лицу он понял, что она догадывается, в чем дело.
Кроме того, она была женщиной, способной вынести любую правду.
– До сих пор это было всего лишь подозрение, – объяснил он, – но теперь я абсолютно уверен. Разим тоже догадывался. Калаф собирается напасть на золотой караван.
– Еще этой ночью?
– Это последняя ночь перед Тимбукту, поэтому она самая подходящая. Люди в караване считают себя уже в безопасности, и нападение будет для них полной неожиданностью. – Стерн осекся. Один из разбойников подскакал к ним и знаком приказал следовать за ним.
Разима нигде не было видно, верблюдов и чернокожих погонщиков куда-то увели. Каролина и Стерн скакали за бедуином мимо пустых шатров и погасших костров, к площадке, вытоптанной копытами лошадей. Там была группа всадников. Их лошади беспокойно пританцовывали, однако Каролина не сводила глаз с мужчины на белом жеребце в центре группы.
– Это он, Калаф, – прошептал Стерн.
Он мог бы этого и не говорить. Господин пустыни гордо восседал в седле. Его пурпурный бурнус спадал на спину белого коня. На поясе блестела украшенная рубинами рукоятка кинжала. Его лицо скрывалось в тени широкого тюрбана из пурпурного кашемира. Повелительным жестом он приказал Каролине и ее спутнику приблизиться.
