– Это было в шестьдесят первом, – прошелестела голова Моргана. – Хороший сплав по реке был в ту весну.
– Я так лихо управлялся с бревнами. Мог пригнать мыльный пузырь к берегу, да…
– Опять заливаешь.
Пигтейл осторожно сел в мягкое кожаное кресло Корнелиуса.
– Ну и ну! Это не хибара, а прямо конфетка! – Лесоруб запел – получился зловещий вой. – О, наши бревна были высотой с гору, а дома наши были на снегу… В этом Богом забытом краю Мичигана-а-о!
– Да угомонись ты, – сказал Морган. – Моя голова сейчас взорвётся, как динамит.
– Думаешь, тебе одному плохо? У меня такая жажда, что я осушил бы целую реку. Надрать бы уши этому пустоголовому болвану, который вызвал нас сюда! Почему они не могут оставить нас в покое?
Морган аккуратно поставил голову на место.
– Скоро рассвет. Нужно уходить.
– Какой смысл уходить, не оставив никаких следов, – сказал Пигтейл. – Йе-хоу-хоу! – проревел он, воспроизведя в точности крик лесорубов, и перевернул кофейный столик, а затем выдернул спицы из вязания Маргарет. Перси в ужасе сжался.
Тут лесоруб принялся важно ходить по комнате. Цок-цок-цок – топали подошвы, хотя они не оставляли отметин на отполированном деревянном полу.
– А что это за ерунда? – сказал он, скидывая с бара драгоценный торт. Кулинарный шедевр Билла громко плюхнулся на пол.
– Йе-хоу-хоу! – Послышалось далёкое эхо, петух на одной из ферм возвещал о наступлении нового дня.
– Да успокойся ты, придурок! – пригрозил Морган, поднимаясь с табурета со сжатыми кулаками. – Хочешь, чтобы у меня голова раскололась? Вот только бы мне добраться до тебя, я бы…
– Двинул бы хорошенько! – пропел Пигтейл. – На болоте уже рассвело!
Морган Блэк бросился на него, и две фигуры слились в туманное пятно.
– Рассвет на боло-о-оте! – был последний крик, который услышал Перси, когда петух прокукарекал второй раз. Пятно начало таять по краям. Оно сжималось и таяло до тех пор, пока на полу не образовалась лужица. Наступила полнейшая тишина, прерываемая только плеском волн на берегу да неясными звуками пробуждающейся природы.
Довольный, что противные визитеры удалились. Перси свернулся на коврике, закрыв передними лапами уши, и уснул. Его разбудил ужасный вой.
– Позор! – орал Билл Дидлтон, шагая взад-вперед по комнате в рыбацкой одежде. – Чёрт возьми, да что же это такое?
– Я ничего не понимаю, – говорил Корнелиус. – Он никогда не делал ничего подобного.
– Я целых три часа возился с этим тортом, в нём восемнадцать яиц и семь разных начинок!
