– Печально, – сказал Квиллер. – А про события в Содаст-сити ты что знаешь?
– Что и ты, Квилл, я ведь носился задравши хвост, чтобы организовать это вчерашнее шоу на железной дороге…
– И поработал на славу. Всё было прекрасно продумано и согласовано.
– И тут – эта бомба! Поговаривают, что час подозрителен, что это не может быть чистым совпадением.
– А Флойд замешан в политику?
– Почему ты спрашиваешь?
– Нет ли у него врагов среди чиновников из администрации штата? Может, он на выборах поддержал не того, кого следовало?
– Я ничего такого не знаю. Возможно, взятки в разумных размерах он и давал, поскольку без труда получил для своего поезда разрешение на продажу спиртного. Но политика… Нет, политика ему скучна, ведь у неё нет стальных колес и она не бегает по стальным рельсам.
– В сложившейся ситуации мне жаль только тебя, Двайт, – сказал Квиллер. – Будем надеяться, что это ложная тревога.
– М-да… ну… для меня это, конечно, удар ниже пояса. Столько стараний по созданию положительного образа Флойда, и Ламбертауна, и Содаст-сити…
– Ещё один вопрос: Флойд был в поезде во время второй экскурсии, в шесть часов?
– Нет, ему нужно было домой к жене, – по крайней мере, он так сказал! Я же участвовал в обеих поездках и посему наслушался аккордеона на всю оставшуюся жизнь!
– У Арчи штат раскапывает факты, так что, если что-нибудь прояснится, прочтёшь в ближайшем же выпуске. А ты, если что услышишь, не колеблясь поделись этим с сочувственным ухом. И удачи тебе, Двайт, во что бы то ни стало!
– Спасибо за звонок, Квилл. Как насчёт позавтракать вместе на неделе, вот только залижу раны?
На первой странице «Всякой всячины» оказалось не то, что ожидал Квиллер. Заголовок статьи о Прогулочном поезде, напечатанный крупным шрифтом во всю полосу, гласил:
РАДОСТЬ В ПОМОЙКЕ: СТАРАЯ «ДЕВЯТКА» СНОВА НА ХОДУ!
Ламбертаунский кризис замолчали, поместив в нижнем углу страницы коротенькое объявление мелким шрифтом: «С. Б. в Содаст-сити закрыт на ревизию». Никаких тревожных сообщений, – по-видимому, главный редактор решил не давать вкладчикам повода для паники. Такова была газетная политика маленького городка. Райкер, опытный журналист, привыкший работать в ежедневных изданиях мегаполисов, предпочитал заголовки, бросающиеся в глаза, такие, от которых у читателя останавливалось бы сердце и волосы вставали бы дыбом; Джуниор Гудвинтер, родившийся и выросший в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было, имел другие понятия, коренившиеся в местных обычаях. Он всегда говорил: «Не стоит сгущать краски».
