Под флагом «Катрионы» | страница 30

– А вот я примусь за нее! – себе самому грозя, сказал сэр Томас. – Но мои жена и сын поедут в Неаполь, Рим, Флоренцию, Париж и Ниццу! Но денег хватит вполне. Но в следующий раз с ними поеду и я! Но я ведь тоже не из камня! Но и мне необходима Европа! Я тоже хочу отдохнуть и рассеяться! Но…

Первая глава практической философии синтаксиса и стиля потребовала опытного редактора. Он произнес всего лишь одну фразу:

– Они пусть уезжают, не маленькие, у них будут с собою деньги, лучшие из слуг, а я тут не оставлю вас, сэр!

– Но, Камми, было бы лучше, если бы ты поехала с ними. Как угодно, но…

– Никаких «но», сэр, – ухмыляясь возразила Камми. – Они едут, мы остаемся. Мы здоровы, они больны. Вы им дадите денег, с деньгами люди живут без «но».

Спустя неделю сэр Томас провожал жену и сына.

Через три месяца он встречал их на той же пристани в заливе Форс оф Форс. Жена пополнела, порозовела. Лу вытянулся, волосы его лежали на белом воротничке черной бархатной куртки.

– Мое дитя! – воскликнул сэр Томас, горячо целуя сына. – Как я тосковал по тебе, мой мальчик! Мой маленький Лу!

– Лу, папа, кончился, – деловито проговорил Лу. – Перед тобою человек, повидавший Европу.

– Понравилось, Лу?

– Спасибо, папа, очень хорошо, но в Шотландии лучше. Завтра же отправляюсь на север, в горы, на родину Роб Роя!..

В окружающем его мире всё было не так, как раньше, как ему хотелось, чтобы этот мир можно было любить и уважать. Сын сэра Томаса (ему исполнилось пятнадцать лет, и в его имени одной буквой стало больше) с увлечением читал книги о прошлом Шотландии, сравнивал то, что было, с тем, что есть, и во всех случаях отдавал предпочтение вчерашнему дню.

Гражданский суд в Эдинбурге в 1865 году ежемесячно платил жалованье сорока семи служащим. Пятьдесят лет назад штаты суда включали судью, его помощника, прокурора, истопника и курьера. Сто лет назад все эти должности совмещал один человек – судья. В каком-то случае он обвинял, в каком-то защищал, в холодные дни он топил одну печь, а в дни судебных заседаний – две. Он сам разносил повестки – вызовы в суд. Иногда эту обязанность выполнял его сын.

– Наказания в прошлом были суровее нынешних, – сказал как-то сэр Томас сыну и спросил: – Откуда ты добываешь все эти вздорные сведения? Всё было не так, Луи! Не верь романам, мой друг! Лучше всего загляни в архивы, если тебя так интересует особа судьи.

Луи не хотел заглядывать в архивы. Он беседовал с управляющим делами суда, а этому управляющему было ровно восемьдесят лет. Сэр Томас нередко называл сына шалопаем, лентяем и (в минуты предельного раздражения) человеком без будущего, но этот шалопай и лентяй в пятнадцать лет умел зорко подмечать плохое и хорошее в жизни своего родного города.