— Да ты не рви на части нервишки, — успокоительно поколачивал меня кулаком по спине Владик. — Сразу после твоего звонка Тишка заказал Москву и разговаривал с супругой. Так и| так, задерживается муженек, завтра образуется, не волнуйтесь зря, берегите сердечко. Коленька ночует у лучшего своего дружка… Артист наш Тихон, прямо артист! — горделиво почти пропел Владик. — Как в образ войдет — такое нарисует — ни в одной картинной галерее не сыщешь. Даже в Третьяковке… Твоя жинка, как водится, посомневалась, попросила позвать тебя к телефону… Так он же у вас чистюля невыразимая, — смеется Тишка. — Вот уже полтора часа сидит в ванне, отмывает, невесть, какие грехи… Поверила супружница, успокоилась, велела поцеловать тебя в макушку…
Владик говорит правду. Любимое место для редких поцелуев у Ольги — моя макушка. Даже в ЗАГСе отвела губы в сторону и подставила щечку. А утром, после первой брачной ночи, подтянулась на локтях и чмокнула меня в голову. С тех пор повелось: никаких губ, никаких щек…
Тихон лежал в постели, но при моем появлении перебрался в кресло. Одетый в теплый халат с крупными кистями на поясе, он напоминал русского барина старого времени.
Рядом с книгой на коленях — Любаша. Уже успела возвратиться из Москвы к «постоянному месту службы»… Если — жена или любовница, зачем ей мотаться туда-сюда, не проще ли ночевать в квартире «хозяина»?
— Недавнему затворнику — физкультпривет! — насмешливо приветствовал «извозчика» Тихон. — Видок у тебя, Коля, подходящий, не скажешь, что сидел в тюряге… Присаживайся, потолкуем. Можешь, — поближе, сейчас я не заразный, бояться нечего. Я присел на стул. Интересно, о чем хочет потолковать со мной шеф? А он не торопился. Поигрывал кистями пояса, не сводил с меня вопрошающего взгляда. Дескать, как ты отреагируешь| на мое новое предложение? Согласишься или откажешься?
— Здорово вас подлечили, — первым начал я. — Чем поили, кормили страдальца? Заграничным аспирином пользовали?
Любаша ограничилась пожатием полными плечами и малопонятным фырканьем. Это у нее здорово получается: губы едва раздвигаются, показывая зубки, язычок занимает место между ними и — фррр!
Неважно, чем лечили, главное — вылечили, — недовольно пробурчал Тихон и повернулся к девушке: — Любопытство — большой порок… Шла бы ты, Люба-Любава, в магазин, что ли. Мяса купи, пельменей наворочай погуще. А мы с «извозчиком» обсудим за это время чисто мужские дела.
— Холодильник полон жратвы, а тебе все мало… Сказал бы — уйди, не мешай, так нет, пельмени выдумал… Я почитаю в соседней комнате, понадоблюсь — кликнешь.
