Среди ремонтников, разбирающих «жигуленка», — своя тема.
— Без автогена не обойтись… Куда девался Васька? Заболел, что ли?
— Какая там болезнь? Господский бассейн прохудился — варит…
Значит, в скромной мастерской еще и бассейн имеется? И не простой — для работяг, а господский?
— Что-то все у них разваливается… Позавчера в какой-то лаборатории кран потек…
— Не трепись! Услышит Мамедка — яйца вырежет…
Мамед — тут как тут. Злой, ощетинившийся. Даже нос и тот еще больше заострился. Глаза — словно два шила.,
— Работа! Работа! Дэнги получаешь, малако хозаин дает? Вот и давай, давай! — Повернулся к Гремину. — Паслушай, дарагой, твой машин готов. Платы дэнги и уезжай, пожалуйста…
Пришлось подчиниться.
Отремонтированный «жигуленок» удовлетворенно пережевывал свежее масло. Двигатель урчал ровно, без перебоев. Гремин выкатился на оживленную улицу, развернулся на перекрестке и поехал в офис. Как всегда, избегая перегруженных магистралей, где пробки — на каждом шагу.
Отстояв положенные минуты возле очередного светофора, неожиданно вспомнил: в офисе кончился растворимый кофе! Вдруг Симочка забудет купить — что тогда делать? Они с Сергеем могут легко обойтись без еды и выпивки, даже без сигарет, а вот без чашечки кофе — никогда!
Пришлось остановиться возле универсама. Благо, только что отчалила «вольво» и удалось припарковаться на освободившееся место.
Закрыв машину, подергав все четыре двери, Григорий не торопясь, направился к входу в магазин.
Впереди, гордо вскинув плешивую голову, шествовал небольшого роста толстячок в летнем костюме. Не будь этого костюма, Гремин не обратил бы на него внимания. Мало ли толстячков разгуливает по московским магазинам? Но все мужчины вокруг — либо в футболках, либо в рубашках с открытым воротом и засученными рукавами. А этот — в костюме и при галстуке.
Гремин машинально пригляделся.
До чего же знаком ему этот человек! Где он мог его видеть?
Профессиональная, натренированная память неслышно пощелкала невидимыми переключателями и реле, покопалась в событиях последних лет. И — докопалась.
По делу банды Матвеева и грибного бизнесмена Дугова должна была проходить Клавдия Сергеевна. Та самая, которая сейчас домогалась Соломина. Толстяк — ее муж, депутат Думы… Как же его звать? Кажется, Федор Федорович Иванов…
Ничего не говорящая встреча. Гремину пройти бы мимо к прилавку, где выставлены аппетитные банки с кофе, но будто черт толкнул под руку.
— Извините, — остановил он толстяка. — Кажется, Федор Федорович?
