– Если, конечно, ее не использовал кто-то третий. За Самсоновым столько всего, что его можно шантажировать до бесконечности. Правда, ему до сих пор удавалось выходить сухим из воды. Везунчик, – ответил Гнилов.
– А может этот третий вы и есть? – пристально глядя в глаза Алексею, спросил капитан.
– Нет, я зарок себе дал – с ним больше не связываться. Вот вызвали, пожалуйста, сразу приехал и готов отвечать на любые ваши вопросы. Однако сам не хочу с ним бороться. Это бессмысленно. Он известный человек, и всегда найдется кто-то, кто захочет ему помочь.
– Можно подумать, у него депутатская неприкосновенность, – ухмыльнулся Власов, в глубине души понимая правоту Гнилова.
– Не депутатская, но неприкосновенность. Вас замучают его защитники, вернее защитницы. Сами захотите поскорее закрыть дело, согласившись лучше на «глухарь», чем на копание во всем этом грязном белье.
– Посмотрим, – решительно сказал Власов.
– Посмотрим, – с некоторой надеждой вторил ему Гнилов.
Расставшись с Мариной, Микис отправился домой, обдумывая, как ему построить разговор с Сашей Алябьевой. Их отношения испортились давно, хотя внешне с обеих сторон поддерживалась иллюзия, что они по-прежнему общаются и она готова принять участие в любом его новом проекте. Самсонов прекрасно отдавал себе отчет, что это далеко не так, но не собирался ворошить осиное гнездо. Он очень прислушивался к мнению Марины, которая считала Сашу хорошим журналистом. Однако характер и способ устного изложения ее мыслей Самсонова никак не устраивали.
Уж очень независима она была в своих суждениях и абсолютно не щадила самолюбие Микиса, могла сказать ему все что угодно. Дескать, он не только в литературе ничего не понимает, но и в живописи, да и вообще, как она выражалась, не творческий человек.
Самсонова от Алябьевой просто трясло. Открытый конфликт произошел на заключительном этапе работы над книгой. Сначала она настояла на своем варианте обложки, которая, по ее мнению, была, в отличие от варианта Микиса, и стильной, и привлекающей взгляд. Это было и на самом деле так, но Самсонов не мог легко сдаться.
В конце-то концов он известный художник, а во-вторых, еще и дизайнер.
И тут он много чего о себе узнал: и что к книжной графике не имеет отношения, и учился (если вообще учился) никак не на книжного дизайнера. Слово за слово… Короче, она хлопнула дверью и ушла, доведя Микиса буквально до белого каления.
На следующий день Саша все же позвонила, даже извинялась, сказав, мол, дескать, чего не бывает между друзьями, работу надо довести до конца. В общем, договорились встретиться в издательстве. Ну и встретились на свою голову.
