Вилме очень хотелось посмотреть, как он работает, но Самсонов сказал, что не может творить, когда кто-то присутствует в момент создания нового полотна. К тому же делать это может только ночью, в абсолютной тишине. Днем он вынашивает свои замыслы, а для этого нужно иногда бывать одному, чтобы никто не беспокоил и не отвлекал. Таким образом, Микис освободился от контроля Вилмы и приступил к осуществлению своего плана, который был предельно прост.
Сколько таких Геннадиев живут в огромной стране, сколько можно набрать у них работ и как легко сделать из всех дураков? Впрочем, и делать нечего, они такие и есть. Как можно поверить, что человек вдруг взял и написал тридцать шесть картин за три месяца. Да над каждой из них нужно работать такое время. Верят всему, что ни скажу: и пейзажи вижу во сне, причем в разное время года, и фантомы моделей без живых натурщиц могу писать! Ну фантастика! И просто грех не воспользоваться такой человеческой наивностью, граничащей с глупостью.
Самсонов пустился во все тяжкие, купаясь во вседозволенности и безнаказанности и получая от этого особое удовольствие. Несомненно, осуществляя свой план, Микис в глубине души считал себя (и в данном случае вполне справедливо) человеком, парящим над толпой желающих быть обманутыми. Он наводил справки о талантливых выпускниках престижных художественных вузов. В советские времена было множество рычагов, чтобы сломать судьбу и самого человека. И довольно часто это происходило с наиболее талантливыми людьми. Видимо, они совершенно неприспосабливаемы к жизни в силу своей подвижной психики и тонкой нервной организации, более других ранимы и не могут пережить несправедливость, подлость, предательство. К тому же таланты, как правило, отличались инакомыслием, за что ссылались в провинцию, где они просто физически пропадали в безвестности и бедности, всеми забытые и одинокие.
Микис очень умело находил таких людей, иногда заставал только вдов и скупал у них либо все на корню, либо часть работ, что-то оставляя им на память. Скупал, конечно, за символические деньги, но при полной невостребованности и бедности люди, можно сказать, почти радовались малому, а Самсонов использовал их безвыходное положение, искренне ощущая себя настоящим благодетелем.
Институт он все же бросил. Учиться не хотелось, к тому же там могли разоблачить его хитроумные легенды о снах, видениях и фантомах. В институте надо было каждый день тупо рисовать с натуры. А Микису жалко было на это тратить время. Ему же хотелось все и сразу. Учеба в институте в этот график не вписывалась. Он и так вполне продаваемый художник.
