Марина попыталась перевести разговор в шутку, но тут встретила озлобленный чужой взгляд Микиса, в котором читалась решимость махом оборвать все отношения.
– Впрочем, – тут тон ее стал ледяным. Она чуть было не начала оправдываться. Зачем? В чем и перед кем? Один оговорил, другой выслушал и тут же поверил этому горячечному бреду. Чем больше Микис слушал, тем больше ему говорилось. Для них с Гладьевым понятия чести, мужского достоинства, благородства – понятия запредельные. Что-либо выяснять и плавать в этой грязи она не намерена. Приняв решение, Марина резко оборвала себя:
– Пожалуйста, уйди. Мне очень не хочется впредь тебя видеть. Никогда.
Он не заставил себя уговаривать. Развернулся и хлопнул дверью.
«Все у нее не как у людей, – раздраженно думал Микис, быстро спускаясь по лестнице с седьмого этажа, забыв о существовании лифта. – Устроила бы скандал, накричала бы. А эта? Как будто за ней какая-то правота. Никогда – значит никогда. Мы всегда были по разные стороны баррикад, каждый со своей правотой, с непересекающимися жизненными ценностями. Нет у меня времени на выяснение этих непонятных, запутанных отношений, только мешающих привычному ходу вещей…»
Но, что бы ни говорил себе Микис, на душе было довольно пакостно, и он не мог объяснить, отчего такое мерзкое ощущение. Ну не мог же Гладьев придумать такую историю. Нет, он на такое не способен. Все правильно. Это Марина оказалась человеком с двойным дном. Побежала к каким-то бабкам, чтобы привязать его к себе, подавить его волю, сделать из него зомби.
Вера в Бога и боязнь греха в борьбе за желаемое – только слова. Все люди знают, что хорошо, а что плохо. Но когда ими овладевает навязчивая идея, то спокойно преступают все заповеди. Ведь вошла в мою жизнь, подружилась с сыновьями. Конечно, цель оправдывает средства. Она поступила так, как поступают все, чтобы чего-то добиться. Просто цели у всех разные, и законы преступают разные. Кто-то – уголовные, кто-то – нравственные. Спасибо Гладьеву – предупредил. Не бывать всему этому никогда. Правильно она сказала. Никогда!
С тех пор Микис усвоил, что никогда не надо говорить «никогда». Когда-то он эту аксиому воспринимал только как фразу, название фильма про Джеймса Бонда, не вдумываясь в сущностный смысл этого словосочетания. Это «никогда», сказанное в минуты гнева и раздражения, отдается в тебе так убедительно, так веско, но проходит время, и ты… всегда жалеешь об этом своем порыве.
