Оглядывая горизонт, далеко справа замечаю очертания небольшого транспорта, спешащего укрыться в финских шхерах. Он идет один, без корабля охранения, и мне никак не хочется упускать такой случай. Решаю лично атаковать его, не распуская группу. Транспорт встречает меня редким огнем – зенитных средств на нем не так уж много, это придает мне уверенности и я, маневрируя, сближаюсь на минимальную дистанцию, обстреливаю его из курсовых пулеметов и сбрасываю торпеду. Но, видно, кто-то из команды этого неказистого парохода родился в рубашке. Им повезло, мелководье спасло их. Торпеда ныряет до грунта и, застряв в нем, взрывается. Судно уходит невредимым.
Я пристраиваюсь во главе группы и веду ее дальше, кляня себя за мальчишество. Ну, зачем я атаковал этот чертов пароходишко? Разрядившись раньше времени, я теперь почти безоружен и при атаке конвоя могу помочь группе лишь пулеметным огнем. Какая досада, какая промашка! И хотя бы утопил! А так ни за что, ни про что напрасно пропала торпеда! На душе кошки скребут, хоть возвращайся за новой торпедой, но не могу, не имею права бросить ведомых, боевую задачу надо выполнить во что бы ни стало. А у нас теперь те же четыре бомбы, но торпед-то всего одна!
Ведомые идут за мной строем. Сейчас они все внимание сосредоточили на ведущем – мы подходим к району, где находятся транспорты. Теперь от ведущего зависит успех боя, это понимаю я, это понимают летчики. Вот-вот появятся вражеские корабли, и мы пойдем в атаку, не щадя себя. Таков закон войны, такова наша профессия.
Все внимание – море: важно на предельной дальности обнаружить транспорты и выгодно развернуть группу для атаки. А вот и они! Взгляд машинально фиксирует положение стрелок часов на приборной доске: они показывают 12.20. Гитлеровские суда идут двумя караванами. В первом несколько десятков вымпелов, крепкое охранение. Я выбираю второй: три транспорта и танкер, да и охранение здесь пожиже. Завожу группу в атаку со стороны солнца.
Нас обнаружили. Навстречу несется шквал огня. Уходя из Таллинна, немцы нагромоздили на палубы все, из чего можно стрелять по самолетам. Среди рвущихся тут и там снарядов зенитных орудий среднего калибра мечутся, сплетаясь и расходясь, огненные трассы автоматических малокалиберных зенитных пушек и пулеметных установок. Все эти яркие осы жалят смертельно и, кажется, не найти щели, не найти лазейки, чтобы сквозь них прорваться к транспортам. По моей команде топмачтовики Зубенко и Ремизов выходят вперед, обеспечивая Репину торпедную атаку. Стволы их пулеметных установок, нацеленные на корабли, захлебываются беспрерывными вспышками выстрелов. Вместе с ними и я бросаю «Бостон» в пологое пикирование на корабли охранения, поливая их палубы свинцом. Это все, что я теперь могу сделать, в который раз мысленно кляня себя за загубленную торпеду.
