Алиса наклоняется, расстегивает полевой ремень снайпера и выдергивает его из-под ее тела. Снайпер слабо стонет. Обращается к нам по-французски. Алиса швыряет окровавленный ремень Стропиле.
Снайпер начинает молиться по-вьетнамски.
Стропила спрашивает: «Что она говорит?»
Я пожимаю плечами. «Какая разница?»
Зверодер сплевывает. «Скоро стемнеет. Потопали-ка обратно в роту».
Я говорю: «А с гуком что?»
«Хрен с ней, – говорит Зверодер. – Пускай тут сгниет».
«Нельзя ее вот так оставлять» – говорю я.
Зверодер делает гигантский шаг ко мне, приближает свое лицо к моему.
– Слушай, мудак, Ковбой ранен. Ты только что друзей потерял, урод. Я руковожу этим отделением. Пока меня не разжаловали, я взводным сержантом был. И я говорю – оставляем этого гука на потеху крысам.
Стропила защелкивает на себе северовьетнамский ремень. У ремня тускло-серебристая пряжка со звездой, которая выгравирована посередине.
– Джокер – сержант.
Зверодера это приводит в удивление. Он глядит на Стропилу, потом на меня. Наконец произносит:
– Тут это не катит нихрена. Мы в поле, урод. Ты нихрена на хряк. Не тянешь ты на хряка. Хочешь со мной схлестнуться? А? Смахнемся?
Я говорю:
– Меня этим отделением командовать за миллион долларов не заставишь. Я просто говорю: нельзя этого гука вот так оставлять.
– А мне-то что? – говорит Зверодер. – Давай, мочи ее.
Я говорю:
– Нет, я не буду.
– Ну, тогда по коням. Выдвигаемся... Незамедлительно.
Я гляжу на снайпера. Она хныкает. Я пытаюсь прикинуть, чего бы сам желал, лежа вот так полумертвым, в страшных мучениях, окруженный врагами. Заглядываю ей в глаза в поисках ответа. Она видит меня. Она понимает, кто я: человек, который положит конец ее жизни. Мы стали близки, мы повязаны кровью. Я начинаю поднимать «масленку», а она – молиться по-французски. Я дергаю за спусковой крючок. БАХ. Пуля входит снайперу в левый глаз и, выходя, отрывает затылочную часть головы.
Отделение застывает в молчании.
Потом Алиса фыркает, сверкает широкой улыбкой.
– А ты крутой чувак. И почему ты не хряк?
Ковбой с Доком Джеем появляются рядом со мной.
Ковбой говорит:
– Звер, я пригоден для дальнейшей службы. Благодарю за службу, Джокер. Ну, ты и крут.
Зверодер сплевывает. Делает шаг вперед, наклоняется, выхватывает мачете. Одним могучим ударом отрубает ей голову. Он хватает голову за длинные черные волосы и высоко ее поднимает. Смеется и говорит:
– Да упокоятся обрубки твои, сука. – снова ржет. Идет по кругу и тычет окровавленным шаром в наши лица. – Крут? Кто крут? Теперь кто крут, уроды?
