». И он принялся рассказывать обо всех английских поэтах, что утонули в Средиземном море. «Ну и черт с ним, — сказал я, — если ты готов рискнуть, то и я тоже. Где тот парень, который согласился перевезти нас?» Мы поинтересовались, куда девался парень. «Пошел вздремнуть, — был ответ, — он всю ночь не спал». Мы попытались найти другого такого же дурня, но никто не соглашался на наши уговоры. «Ты плавать умеешь?» — спросил Кацимбалис. Мысль о том, что, возможно, придется искупаться в бурлящем море, несколько охладила мой пыл. «Лучше немного подождать, — добавил Кацимбалис. — Нет смысла сразу идти ко дну». К нам подошел старый моряк и попытался отговорить от опасной затеи. «Погода очень неустойчивая, — сказал он. — Шторм может на какое-то время утихнуть, но не надолго — не успеете добраться до Специи. Лучше вам переночевать здесь. Никто с вами в море не пойдет». Кацимбалис взглянул на меня, словно собираясь сказать: «Ты слышал? Эти ребята знают, о чем говорят».
Через несколько минут выглянуло солнце, и с ним появился парень, который уходил подремать. Мы бросились к нему, но он жестом остановил нас. Мы стояли в дверях и смотрели, как он вычерпывает воду из лодки и ставит паруса. Он занимался этим ужасно долго; тем временем опять собрались тучи, загремело, засверкало, и хлынул ливень. Парень нырнул в люк. Мы стояли, глядя на небо. Снова лило как из ведра. Когда мы уже потеряли всякую надежду отплыть сегодня, парень неожиданно появился на палубе и помахал рукой, зовя нас. Дождь ослабел, в тучах появились разрывы. «Что, можно уже отплывать?» — спросили мы не слишком уверенно. Парень пожал плечами. «Что он хочет этим сказать?» — не понял я. На что Кацимбалис тоже пожал плечами и зловеще ухмыльнулся: «Он хочет сказать, что если мы такие чокнутые, что готовы рисковать жизнью, то он тоже готов». Мы вскочили в лодку и вцепились в мачту. «Может, спустимся вниз?» — предложил я. Но Кацимбалис не желал спускаться, внизу его всегда укачивает. «Тебя в любом случае укачает, — урезонивал я его. — Нас уже качает». К этому времени мы успели отчалить и теперь плыли близ берега. Как только мы вышли в открытое море, на нас обрушился сильнейший порыв ветра. Грек оставил румпель и бросился спускать паруса. «Ты только посмотри, что он творит, — закричал Кацимбалис, — эти парни просто сумасшедшие». Пока наш шкипер сворачивал паруса, мы летели в опасной близости от скал. Волны вздымались выше лодки — над головой у нас кипела белая пена. Я начал понимать всю серьезность нашего положения, когда увидел громадный вал, на головокружительной скорости несущийся на нас.
