Опять завыла сирена, предупреждающая о тумане. Ужасный звук, подумал Робсон, под стать ужасной ночи… Он ненавидел туман – как все смотрители маяков. Туман прибавлял работы, а постоянно повторяющийся звук сирены нарушал покой. Привыкнуть к нему было невозможно… Однако к утру погода должна улучшиться.
Помощник смотрителя Митчел находился в это время в помещении этажом выше. Он прохаживался взад и вперед по комнате. Он относился к туману так же, как Робсон, – с ненавистью, но его чувство было острее. Он и дежурил-то сейчас только для того, чтобы предупреждать о тумане. Если бы ночь выдалась ясная, он бы мог и поспать. Вместо этого он торчал у механизмов восемь часов без перерыва. Однако в этом и заключались его обязанности.
Митчел был худой, энергичный сорокалетний мужчина. У него был длинный тонкий нос, острый подбородок и немного впалые щеки. Гладкая, прилизанная прическа, тонкие сардонические губы. Он не был красив, но его внешность производила впечатление на окружающих. Хотя ему и не хватало уверенной силы Робсона, он был мускулистым и крепким. В нем чувствовался энергичный и хорошо знающий свое дело работник.
Не считая пары сезонов на рыбацком траулере в юности, Митчел, как и Робсон, посвятил всю свою трудовую жизнь службе на маяке. Как и Робсон, он ни разу не пожалел об этом. Но он относился к службе не совсем так, как главный смотритель. Его преданность маяку имела привкус горечи. Митчела нельзя было отнести к категории людей, страстно стремящихся служить на благо человечества. Наоборот, что касается основной массы живущих на берегу, он был скорее мизантропом. Он ненавидел жизнь на побережье, особенно современную городскую жизнь. Он испытывал отвращение к суете, шуму и толкотне, машинам и дыму. В городе его не покидало чувство приближающегося конфликта. Для него маяк был избавлением, уходом с враждебной земли в счастливое уединение. Если бы это было возможно, он вообще нечасто отправлялся бы в отпуск на берег. На берегу он был человеком, не приспособленным к тамошней жизни. Он предвзято относился ко всему, что видел вокруг, и не скупился на едкие, резкие комментарии, когда что-то ему не нравилось. У него, естественно, было мало друзей.
Он знал, что все могло сложиться по-другому, если бы он женился, если бы он, как Робсон, нашел подходящую девушку. Это примирило бы его с необходимостью проводить на берегу один месяц из четырех. Это смягчило бы его. Когда-то он желал, чтобы это произошло. Но девушка, на которой он собирался жениться, девушка из Плимута, бросила его и уехала с каким-то пройдохой из Лондона, парнем с деньгами. Она даже не попрощалась. Митчел так и не смог простить ее… И на берегу, где таких парней становилось все больше и больше, он не мог забыть эту отвратительную историю. На скале он был другим человеком – веселым, компанейским, с чувством юмора. Тут он никогда не бывал резким, зато всегда был поглощен какой-нибудь новой идеей. И уж во всяком случае он был знающим и добросовестным смотрителем.
