В первый момент это показалось мне одной из тех сумасшедших мыслей, которые тут же отбрасываешь. Мне трудно было даже представить себя за таким грязным делом. Я не обладал актерскими способностями Кэрол, у меня бы заведомо ничего не вышло. Я бы таких дров наломал! К тому же отвратительной была сама идея: вымогать угрозами деньги — фу! Нет, не годится даже в порядке эксперимента. Даже человек невиновный начнет нервничать, если его станут шантажировать. Нет, решительно я не имел никакого права…
И потом я подумал вот о чем. Если бы меня попытались шантажировать убийством, к которому я не имел никакого отношения, я бы наверняка решил, что имею дело с сумасшедшим либо что меня приняли за другого. Я, вероятно, сообщил бы об этом в полицию и тут же постарался выбросить все из головы. Эллис должен был бы поступить так же. Он совсем не казался мне человеком, которого легко вывести из равновесия.
И почему я решил, что мне это не под силу? — продолжал размышлять я. Мне же не придется сталкиваться с Эллисом лицом к лицу. Все можно проверить по телефону. Мне нужно будет быстро все ему выложить и сразу положить трубку. Обвинить его, потребовать отступного и сказать, куда положить деньги, — только-то! Несомненно, я поначалу преувеличил опасность. Здесь не будет никакого риска, и, уж конечно, меньше, чем если бы я попытался проникнуть к Эллису в дом. Конечно, голос нужно будет изменить. Откуда мне знать, не был ли Эллис на слушаниях в суде? Надо будет предварительно попрактиковаться, и тогда он ни за что меня не узнает.
И все равно морально это будет очень нелегко. При мысли о шантаже я ощущал почти физическое отвращение. Тем паче, что я даже не был уверен в виновности Эллиса. Однако альтернативой было только полное бездействие, а это значило никогда ни о чем не узнать наверняка.
Именно это было решающим доводом. До конца дней моих преследовало бы меня сомнение, ужасное сомнение, что по трусости и нерешительности я погубил наши с Кэрол судьбы. С этой мыслью я никогда уже не мог бы обрести душевного покоя.Я думал об этом почти всю ночь. Следующим утром я дошел уже до практической стадии — выбора подходящего телефона-автомата, удобного времени для звонка. Кроме того, я взвесил все, что должен был успеть сказать. Вопрос времени сложностей не представлял — звонить лучше с наступлением темноты, когда людей на улицах уже немного, то есть около девяти часов. Если Эллиса не окажется дома, можно будет попробовать еще раз позже. Над тем же, что сказать, пришлось поломать голову. Мне нужно было убедить его, что мне известно все, но в то же время в самых общих выражениях, чтобы избежать неточностей. Они насторожили бы его, и он мог бы догадаться, что я действую наобум. Свою маленькую речь я готовил и репетировал несколько часов. Не могу сказать, что решение мое было твердо. В течение дня мною несколько раз овладевала паника, и я готов был отказаться от авантюры. И все же в конце концов желание окончательно во всем разобраться возобладало над страхом. Подстегнул меня и вид опустевшей без Кэрол квартиры. К девяти часам я знал, что обязан предпринять эту попытку.
