В следующие два дня я был так занят, что у меня не оставалось времени на переживания о своей карьере. Мне приходилось постоянно присматривать за Кэрол, и, кроме того, я встретился с миниатюрным джентльменом по имени Хэмилтон — адвокатом Артура из Нориджа. Несколько раз я виделся с инспектором Бернсом. Полицию, естественно, интересовала личность возлюбленного Фэй. Сама она была уже недосягаема для закона — он же живой и невредимый разгуливал на свободе. Поначалу инспектор надеялся, что ему помогут в этом следы на острове, однако он вскоре понял, что после поисков Артура, в которых принимало участие много людей, да еще сильного дождя, который лил в ту ночь, картина безнадежно искажена. Записка из сумки Фэй пригодилась бы для сличения почерков, если бы появились подозреваемые, хотя она была написана с нескрываемым намерением изменить почерк; да и трудно было бы графологам прийти к заслуживающим доверия выводам, имея в своем распоряжении лишь этот кратенький текст. Бернс попросил меня описать голос мужчины, звонившего Фэй. Я припомнил что мог. Голос был довольно низкий и принадлежал, безусловно, образованному человеку. Инспектор уже знал все это от сержанта Лэйнока, добавить же что-либо я не мог. Голос ведь невозможно по-настоящему описать, к тому же впечатление от него у меня осталось лишь смутное.
Полиция проделала огромную работу, опрашивая жителей деревни и всей округи, не видел ли кто-нибудь Фэй с посторонним мужчиной, но и это не принесло успеха. Удивляться не приходилось — встречи-то происходили по ночам, но мне не давал покоя другой вопрос: как они вообще познакомились? Вероятность мне виделась только одна. Он мог быть ненадолго заехавшим сюда в начале лета отдыхающим, которого Фэй случайно встретила у дамбы или на «точке». Они разговорились, и… вот чем это кончилось. Фигурой он был загадочной, настолько загадочной, что я все еще с трудом верил в его существование, хотя сам слышал его голос и видел его записку к Фэй. Мне казалось маловероятным, что его когда-нибудь сумеют найти и привлечь к ответу. Если бы все прошло по плану, он бы наверняка оставался в тени, выжидая, пока все уляжется, чтобы потом присоединиться к Фэй и насладиться плодами содеянного. А после того, что случилось, он из этой тени не выйдет уже никогда.
Судебное разбирательство проходило в Фэйрхавене, в битком набитом публикой и газетчиками зале. Продлиться оно должно было весь день, и, поскольку меня и Морин вызвали для дачи показаний, Франклин нашел сиделку для ухода за Кэрол во время нашего отсутствия. Помимо Хэмилтона, который явился в суд как поверенный Артура, я вызвал из Лондона адвоката, который должен был представлять интересы родственников — то есть мои и Кэрол. Звали его Фоулкс, он был из известной юридической фирмы и произвел на меня приятное впечатление, хотя я прекрасно понимал, что его присутствие будет пустой формальностью. Когда мы вместе с ним проанализировали мои будущие показания и суть дела, он откровенно заметил, что работы у него будет немного.
