Компания мушкетеров, сидя за столом с бутылками (еще до появления юного гасконца) изображала хмельное веселье и, чтобы приблизить сюжет к современности, горланила популярную в те году песню:
Заправлены в планшеты космические карты…
Алька в этом эпизоде не снимался, но на всякий случай был в полном обличии де Гиза. Костюм впечатлял пышностью и соответствием эпохе, только обувь соорудить не успели, и герцог щеголял в кожаных сандаликах фабрики «Уралобувь». Решили, что зрители не разглядят. Сейчас Алька помогал ворочать рефлекторы-осветители и заведовал реквизитом. А еще – бдил, чтобы мое дитя вновь не проникло в «таверну». Но дитя обмануло бдительность и проникло. И мало того, пустило лужу рядом с ботфортами Арамиса, который, размахивая бумажной шляпой с плюмажем из лисьего хвоста, вдохновенно дирижировал песней:
На пыльных тропинках далеких планет
Останутся наши следы!
– Стоп… – скорбно прервал я творческий процесс. – Алька, иди за тряпкой.
И Алька привычно пошел, не миновав при этом мокрое пространство. Влажные следы отпечатались сухой половице. Вернувшись, де Гиз бросил тряпку в лужу и укоризненно сказал Павлушке:
– Что же это такое, а?
– Пыльные тропинки и следы, – язвительно ответил за неразумного малыша Арамис. Тогда-то Алька и срифмовал со вздохом:
На пыльных тропинках далеких планет
Моих сандалет отпечатался след…
Это разрядило обстановку, и мы с новой силой принялись «изводить кинопленку»…
А сейчас, вспомнив тот Алькин экспромт, я подумал, что он вполне может стать эпиграфом к этим воспоминаниям, ибо в одинаковой степени отражает космическую тему и жизнерадостный взгляд на трудности, присущий ребятам из «Каравеллы» и их молодому тогда командору…
Я ловлю себя на желании здесь и закончить сей «мемуар» – композиционно это вполне оправдано. Но несколько выше я обмолвился, что моих знакомств с Городом наяву было два. Надо коснуться и второго эпизода.
Если говорить точно, то самого Города там не было. Было лишь ощущение пространства, в котором Город мог существовать. Возможно, это были его окрестности.
Речь опять идет о Кубе. Одурев от трех недель шумной жизни в гостеприимной Гаване, наша небольшая делегация в сопровождении нескольких кубинских литераторов отправилась в путешествие по провинции. Мы долго ехали по извилистым дорогам среди тропической зелени, над которой возвышались отвесные горы. Это были удивительные горы. Их словно слепили из сталактитов и сталагмитов небывалой величины. Исполинские сосульки, каменные столбы поднебесной высоты, замершие базальтовые каскады переплетались и окутывали великанские сахарные головы. Горы назывались Лос Органос (иногда ударение делалось на «О», иногда на «га»). Действительно, эти каменные громады были похожи на какие-то космические орг
