Тон письма вначале показался мне излишне обличительным, и я сухо ответил, что забыть о своем любимом писателе я никак не мог и все претензии следует адресовать редакции «Литературной газеты», которая, не посоветовавшись с автором, внесла в статью свои изменения и сокращения, в том числе и такие вот необдуманные. Потом, перечитав письмо Тимура, я вдруг уловил в нем какую-то скрытую беззащитность и ребячью обиду за отца. И сделал приписку. В том смысле, что смешно думать, будто я могу забыть писателя, которого чту всю жизнь и чье имя носит ребячий отряд, которым я руковожу двадцать лет…
Видимо, мое письмо успокоило Тимура Аркадьевича. Вскоре он прислал мне приглашение на какое-то совещание писателей-маринистов. Я не поехал, поскольку маринистом себя (несмотря на всю любовь к флоту) причислять не смел, да, к тому же, и всякие дела и заботы в упомянутом выше отряде не пускали. Однако после мы встречались с Тимуром Аркадьевичем вполне приятельски – и на заседаниях в редакции «Пионера», и за бутылкой в компании близких к этому журналу людей, и на разных писательских совещаниях. Он всегда интересовался Свердловском, поскольку, как известно, женат был на дочери нашего знаменитого земляка – Павла Петровича Бажова.
Однажды (кажется в слякотном феврале восемьдесят девятого года) Тимур Аркадьевич и я сошлись в кабинете редактора «Пионера» Анатолия Мороза. И настроение было таково, что нам троим захотелось посидеть в уютном месте и душевно побеседовать на всякие житейские и литературные темы. И было решено, что самое подходящее место для этого дела – ресторан Центрального дома литераторов. Как-никак, родное по духу заведение.
Однако в ЦДЛ нас не пустили. Дородный, совсем не писательского вида мужчина встал в дверях и сообщил, что «сегодня посторонним доступа нет». Наши с Тимуром писательские билеты и заявление, что мы отнюдь не посторонние, не возымели результата. Видимо, для того, что считаться «непосторонним» по-настоящему, надо было иметь примелькавшуюся физиономию, а мы не входили в круг завсегдатаев этого заведения. Дядя корректно, но решительно разъяснил, что сегодня здесь всякие «спецобеды» и «спецмероприятия», и заслонил животом дверной проем. Я предложил устроить показательный скандал и вызвать директора. Но мои спутники склонили меня к тому, чтобы не портить себе настроение.
– Поехали в Дом журналистов, уж там-то нас встретят как своих, – предложил редактор «Пионера». Мы вновь погрузились в черную «Волгу» Гайдара и покатили в указанном направлении.
