Он впервые столкнулся с феноменом под названием «чересчур ревнивый отец». Было страшно и – интересно.
Всезнайгель буквально исполосовал парня гневным взглядом. Потом потер ладонью лицо, отвернулся.
Постояв около минуты, Иоганн отмер:
– Тебе, кобелина, прощено.
Шлюпфрига перекорежило. По его телу пробежали судороги, юнец упал, задергал руками и ногами, выгнулся коромыслом, обмяк… Затих.
– Ох… – просипел наконец он. – Ох…
– Маркиз фон Шванценмайстер Шлюпфриг собственной персоной, – едко прокомментировал колдун. – Как низко ты пал, маркиз. Встань.
Коля сидел на постели и тупо смотрел, как Шлюпфриг поднимается с пола.
Облик маркиза претерпел изменения. Юнец стал старше, возмужал, прибавил в росте. Встав на ноги, бывший Пес в сапогах принялся озираться.
– Зеркало ищем? – усмехнулся Иоганн. – Боюсь, единственное разбил твой друг.
– Как я выгляжу, Николас? – спросил Шлюпфриг.
– Псом ты мне больше нравился, – оценил солдат.
Всезнайгель ткнул пальцем в грудь экс-пса:
– С рассветом мы уйдем. А ты можешь оставаться здесь или валить отсюда на все четыре стороны. Главное, никогда отныне не попадайся мне на глаза.
– Но…
– Ни слова. Иначе, сам понимаешь, собачья шкура, башмаки, а по ночам – вид сосунка.
Шлюпфриг непроизвольно отстранился.
Иоганн пошел обратно, к столу:
– Кстати, Николас, пока ты спал, я обнаружил любопытный предмет. Хочешь полюбопытствовать?
Рядовой слез с кровати, обулся, поплелся за Всезнайгелем-старшим. Проходя мимо Шванценмайстера, сказал:
– Я тут пошарился перед сном… В общем, хочешь есть – ищи в противоположной части зала. Там неплохой продовольственный склад.
– Спасибо, Николас, – прошептал маркиз.
За несколько часов Иоганн натаскал на стол много всякого скарба. Все было разложено по кучкам: книги к книгам, свитки к свиткам, амулеты к амулетам.
С краю была расчищена небольшая площадка, в центре которой покоился талисман – маленький флакончик на шнурке.
– Точно такой же всегда носит Марлен, – промолвил солдат.
– Ты уверен? – с тревогой спросил Всезнайгель.
– Да. Правда, у нее, кажется, на цепочке.
– Это плохо и хорошо одновременно, – загадочно проговорил колдун и зашептал что-то над талисманом.
Лавочкин пожал плечами, стал рассматривать другие предметы.
– Ты сказал, никогда не снимает?
– Никогда.
– Даже когда голая?
– Даже когда… Нет, ну а я откуда знаю?! – спохватился рядовой. – Что вы меня все проверяете?
Коля надеялся: уши не покраснели. Когда он врал, они обычно выдавали ложь. Уж он-то не раз любовался раздетой Марлен…
