После состоялся карнавал “Приморская осень” – с ночными шествиями и маскарадами .
А в конце месяца отмечали историческую дату: полтора века с окончания Первой осады.
Снова были маскарады и парады. По площадям браво маршировали солдаты и матросы в старинной форме. Здесь были мундиры и тех, кто оборонялся, и тех, кто осаждал город. Приехали иностранные делегации, встречались с командирами разделенного надвое Флота. Гости и хозяева поднимали бокалы и с умилением вспоминали, как их предки, проявляя одинаковую доблесть, целый год убивали друг друга.
На старых бастионах отремонтировали несколько карронад и палили из них.
Через Большую бухту протянули наплавной мост – почти такой же, как полтораста лет назад. Теперь можно было, купив билет, проехаться по мосту туда-сюда на старинной артиллерийской фуре.
По ночам, затмевая звезды, разгорались трескучие фейерверки. Обе эскадры, пользуясь случаем, уничтожали залежалые пиротехнические средства…
А у школьников был двойной праздник! Городское начальство потратило деньги на торжества и не смогло выплатить зарплату учителям. Те забастовали. “Долой пир во время чумы!” “Детей не могут учить голодные педагоги!” Дети с этим соглашались. И даже вместе с учителями ходили иногда на митинги. Но не часто. Больше болтались в парках с аттракционами, глазели на ряженых гренадеров или жарились на пляжах – поскольку над Полуостровом еще стояло жаркое перезрелое лето.
Обычно Оська и его друг Эдик Тюрин гуляли вместе. Но в тот день, в последний четверг сентября, Эдик уехал куда-то с отцом. Будто нарочно судьба так подстроила!
Оська искупался, повалялся на городском пляже у памятника Парусной Эскадре и пошел по Приморскому парку. Просто так. Смотрел на пеструю жизнь. И вдруг увидел белый клипер!
Трехмачтовый корабль с многоэтажными выпуклыми парусами нарисован был на голубом рекламном щите. А ниже – во-от такие желтые буквы: “Аттракцион! Большая Гонка чайных клиперов! Каждый может стать отважным капитаном, пересечь океаны и получить великолепный приз!”
Оказалось, что за тесно растущими кипарисами огорожена серебристой сеткой лужайка. На ней – сборный бассейн, разделенный на четыре дорожки. На пластиковых бортах бассейна лежали животами два десятка пацанов. Этот пестрый народ молотил по воздуху ногами и азартно вопил. Ветер задирал на спинах разноцветные юнмаринки. Летел этот ветер из квадратных черных раструбов. Они были похожи на старинные уличные репродукторы, только громадные. Неподалеку гудел и шипел резиновыми шлангами компрессор на колесах. Эти звуки смешивались с песенкой:
