Но детектив уже отключился.
* * *
Двумя часами позже я ждал Шоффлера у его дома (он жил в Гринбелте, штат Мэриленд). Дом не оправдал моих ожиданий. Впрочем, я и сам не знал, что, собственно, собирался увидеть. Мне было известно, что он работал семьдесят два часа в неделю и прошёл через два неудачных брака. Видимо, я рассчитывал на жалкое убежище холостяка, а вместо этого передо мной красовался окружённый штакетником аккуратный и уютный дом в стиле «ранчо», с ухоженными цветочными клумбами на лужайке перед входом. А сам вход украшала виноградная лоза.
Вначале я сидел на веранде, но затем темнота и туча разнообразных кусачих тварей загнали меня назад в машину.
Я ждал, слушая по радио репортаж о бейсбольном матче и врубая кондиционер, когда становилось слишком жарко.
Мою дремоту прервал глухой металлический звук, источник которого, как мне показалось, находился непосредственно в моём черепе. На самом деле это был всего лишь стук в дверцу машины, что я сразу осознал, открыв глаза и узрев за стеклом физиономию Шоффлера.
Моё появление явно не вызвало у него восторга. Детектив стоял в угрожающей позе, а свет уличных фонарей придавал его лицу нездоровый зеленоватый оттенок. Выглядел он столь отвратительно, что я машинально взглянул на приборную доску. Часы показывали 3:32. Ночи, естественно.
По телу струился пот. Казалось, рот мой забит ватой, а губы запеклись и потрескались. Рубашка прилипла к сиденью, и когда я потянулся к ручке дверцы, за спиной раздался хлюпающий звук. Однако Шоффлер не позволил мне вылезти из машины. Положив здоровенную лапу на ручку двери, он сказал:
— Поезжай домой, Алекс.
— Ни за что.
— Поезжай.
— Мне надо с тобой поговорить.
Шоффлер резко развернулся на каблуках, двинулся к входной двери и скрылся в доме. Ещё до того, как я успел выбраться из джипа. Я по меньшей мере десять раз нажимал кнопку звонка, издававшего вместо привычного «дзинь» мелодичный «бин-бон». Невозможно поверить! Я, ожидая его, просидел в машине шесть часов, а он не желает впустить меня в дом! Я вернулся в машину со страстным желанием давить на клаксон до тех пор, пока Шоффлер ко мне не выйдет. Но, припомнив выражение его лица, отказался от этой импульсивной идеи.
За последние несколько недель я так много времени провёл в обществе Шоффлера, что легко настраивался на одну с ним волну, как это бывает между любящими людьми. Я постоянно искал в его поведении ответы на вопросы: Не слышал ли он что-нибудь? Нет ли у него каких новостей?
