Они ели ягоды и, не отдавая отчета, праздновали свое спасение. Карданов выбирал на ладони самые крупные и самые спелые ягоды и отдавал их Волчонку.
— Кушай, кушай, сынок, — на что Ромка среагировал по-своему: еще ниже наклонил голову, как будто стеснялся такого признания. — Ты, Ромик, меня сегодня вытащил с того света… Если б не ты — хана была бы. Они ж меня уже примеряли к стенке. А я искать тебя, а я искать… Нет Ромика, хоть умри… Но ты молодчага, исправил свой промах… На еще ягодок, пожуй, мы ведь с тобой воевали, а потому надо подкрепиться. Придем домой, сделаем баню, я тебя веничком протяну… Вот только Адольфа жалко.
Ромка перестал жевать, сделал глаза блюдцами и, приставив ко лбу кулачки, замычал.
— Все так, сынок, все так — точь-в-точь, как Адольф. Но ничего, отольются им наши с тобой слезки, отольются, это я тебе говорю, — Карданов положил руку на автомат. — Вот построим с твоим дедом избу, вас туда эвакуируем, а сам подамся в лес. А как же ты думал — за Бориску я должен? Должен. За твою бабушку Люсю — должен? Должен. За мою жену Дусю и говорить нечего… За Адольфа у меня к ним тоже кое-какой есть счетик…
У Ромки мордашка от ягод очернилась и повеселела. Его стало греть изнутри. Да и обращение к нему бородача поднимало его в собственных глазах на недосягаемую высоту. Когда это с ним кто еще так серьезно разговаривал? Нет, дед, конечно, разговаривал, но у того слова все же больше были обращены к самому себе.
— Ничего, Ромашка, кончится вся эта канитель. Найдем твоих сестер с братом, и заберу я вас с мамкой в Ленинград. Вот где житуха, парень! Кино, мороженое, электрический свет. А главное, Ромашишка, какой там вкусный хлеб! Нет, ты такого и в глаза не видал. А колбаска, а селедочка — пальчики оближешь. И представь себе, все это добро бери в магазине и жуй, как буржуй…
Лесной комар уселся Ромке на лоб и стал потихоньку засасывать кровь. Но сколько он хоботком ни шевелил, желанная жидкость все не шла и не шла — ее и у самого Волчонка было немного. Комар посидел на его лбу, посидел и от нечего делать полетел дальше.
Карданов полулежал на лапах папоротника и рассуждал:
— А лотом, гляди, что получается… Штак у меня спросит: куда это ты, Карданов, подевал Адольфа? Что я ему на это отвечу? Дескать, реквизировали фашистские морды… А он тогда другое спросит: а кто это может подтвердить? Свидетелей, Ромик, нет — вот в чем беда. Ты-то, конечно, все видел из корзины, а ведь сказать не сможешь…
