— А что мне тогда остается делать?
— Почему вы спрашиваете меня? Ведь вам уже двадцать пять.
— Я боюсь.
— Чего?
— Не знаю. Просто боюсь, — и, помолчав, она сказала глухо:
— Вы знаете, как погибла моя мать. Я ведь вам рассказывала? Она выглянула из этого самого окна — она любила здесь шить — и увидела, что у Чалмерсов поздно вечером горит свет. Мама пошла проверить, в чем дело, грабители погнались за ней на машине и сшибли ее.
— Почему они ее убили?
— Не знаю. Может быть, просто случайно.
— Что им понадобилось в доме Чалмерсов?
— Не знаю.
— Когда все это произошло, Бетти?
— Летом сорок пятого года.
— Вы ведь не можете этого помнить: вы тогда были совсем маленькой.
— Верно, но мне рассказывал отец. И с тех пор меня не покидает страх.
— Я вам не верю. Прошлой ночью, когда миссис Траск и Хэрроу явились к Чалмерсам, вы не боялись.
— Нет, боялась, ужасно боялась. Мне не надо было туда ходить. Они оба погибли.
И тут я понял, чего она боится. Она была убеждена (или подозревала?), что Ник убил и Хэрроу, и миссис Траск и толкнула его на это преступление она. Возможно, где-то в ее мозгу гнездилось не выраженное словами ощущение, что в младенчестве она послужила причиной гибели своей матери.
Шорох шин под окнами вернул мои мысли к настоящему. Я узнал черный «роллс» Чалмерса. Он вышел из машины, нетвердой походкой пересек двор, отпер дверь и скрылся в доме.
— Да, дурные привычки заразительны, — сказал я Бетти.
— Какие привычки?
— Я стал следить за домом Чалмерсов. А ведь, собственно говоря, в них нет ничего особенно интересного.
— Может, вы и правы. Но все равно они люди необычные, за такими всегда следят.
— А почему они за нами не следят?
Мое настроение передалось ей.
— Потому что они интересуются только собой. И до нас им нет дела, — она невесело улыбнулась. — Но ваш намек я поняла: мне тоже следует больше интересоваться собой.
— Или чем-нибудь еще. Кстати, что вас интересует?
— История. Мне предложили стипендию в другом городе. Но у меня было ощущение, что я нужна здесь.
— Для чего, для слежки за чужими домами?
— Вы свое доказали, мистер Арчер. Не надо перебарщивать.
Выйдя из дому, я положил письма в багажник и пошел через улицу к Чалмерсам. Только теперь — замедленная реакция — я понял, что смерть матери Бетти имеет самое непосредственное отношение ко всему случившемуся. Если б Чалмерс захотел, он, наверное, мог бы мне помочь в этом разобраться.
Двери открыл сам Чалмерс. Его худое загорелое лицо еще больше осунулось. Вид у него был болезненный, усталые глаза покраснели.
